Техника - молодёжи 1960-06, страница 37

тянутое полотно, которое еы режете ножницами. Как только разрез сделен, полоаиики распадаются. Так получилось и с горой. Она оказывалась по ту сторону разреза. Земля не притягивала ее больше, а все прочие светила притягивали. . И гора улетала в небо со скоростью ракеты.

Кибы, посленные на Уран, в том числе киба с голосом деаушки, несли на себе генераторы режущих лучей. И Далии должен был включить их сегодня в 12 часов 22 минуты по московскому времени.

В колыбели человечен, Каи иаэеать его. наречь его? Не назвать ли Гериулесом, Чтобы стал тяжеловесом? Не назвать ли Любомиром, Чтобы стал любимцам мира?

— Сколько у нас окошек на селекторе, Юна? — спросил Далии, поворачиваясь спиной к Урану. — Двенадцать есть? Собирайте общее собрание руководителей.

Юна проворно заработала клавишами. На селекторе одни за другим засветились бело-голубые прямоугольники. Появились лица начальников групп, словно выставка в музее этнографии: китаец, американец, негр, аргентинец, индиец, голландец, чех, перс, грузин, татарин и француз.

— Внимание, товерищи, — сказал Далии. — Потолкуем в последний раз, выясним недоговоренности.

Некоторые участники заочного совещания прижали к уху карманные микропереводчики. Большинство понимало русский язык — язык науки XXIII века.

— Разрез Урана производим в 12. 22, как условлено, — продолжал Далин.— К двенадцати часам всем надо собраться на ракетодроме, кеждой группе у своей ракеты. Как только Уран будет разделан, ракеты устремляются каждая к своему осколку.

— Надо распределить осколки заранее, — сказал китаец Лю, сморщенный и седой.

— Распределим, — согласился Далин. — Порядок такой: осколком номер один считаем ближайший к Солнцу, летящий по направлению к Солнцу. Это ваш, Лю. Идем против часовой стрелки, как вращаются планеты. Осколок номер два, левее, ближе к созвездию Девы, ваш, Дженкинсон...

Далии набросал схему и повернул блокнот к экрану. Двенадцать лиц склонились, перечерчивая ее.

— О позывных надо условиться, — продолжал методичный Лю. — По номерам неудобно. Путаница будет.

— Хорошо, дадим условные имена осколкам. — Далин оглянулся. — Юна, девушка, вы понимаете красоту. Быстро придумайте двенадцать звучных имен для будущих планет.

— Можно назвать их по группам,— предложила Юна. — Планета Лю, планета Джеикинсона... И обязательно должна быть планета Далина, * добавила она, краснея.

Далин энергично замахал руками:

— Глупость придумали, де

вушка! Я не допущу такого самохвальства. Тысячи людей готовили разрез, миллионы будут благоустраивать, мил-лиерды населять, а мы приклеим имя одного человека — стершего группы Hai6n»oflaTeneH. А ну-ка, Мир, ты поэт, быстро сочини двенадцать поэтических имен.

— Поэзия, — сказал Мир второе, что ему пришло в голову. А первым пришло женское имя — Юна.

Далин обрадовался:

— Вот это хорошо. Даже традиция выполнена. Солнце — Аполлон, и вокруг него музы. Поэзия, Проза, Опера, Балет, Дрема... А потом когда-нибудь возникнут Академии Искусств на каждой планете, школы художников, стили, общесолнечные празднества. Люди будут собираться танцевать на планете Балет, импровизировать стихи на Поэзии, слушать симфонии на Музыке. Хорошо, Мир, у тебя есть фантазия.

А Мир и не думел о таком. Просто он любил поэзию.

— Поэзия — Лю, — диктовал Далин. — Дженкинсон — Проза. Драма— Аиаидашаили. Газлеаи? Вам по вкусу, наверное, подошла бы Гастрономия?

— А что? Гастрономия — тонкое искусство, — отозвался толстый перс, большой любитель покушать.

— Не будем раскармливать будущих жителей. Берите шефство над Белетом, Газлеаи.

Все заулыбались, представив толстяка в роли балетмейстера.

— Теперь повторяю общие указания, — продолжал Далии. — Перед стартом каждый сам аыбиреет трассу. Подходит к своему объекту, тормозит, ложится на круговую орбиту. Держвть-ся надо на безопасном расстоянии— сто или двести тысяч километров. Ближе и не нужно в первое время.

— А когда высадка? — нетерпеливо спросил черноусый Аиаидашаили, прикрепленный к Драме.

Инструктеж тянулся долго. И он не был закончен еще, когда из своей ре-диокебины высунула светлую головку Герта.

— Земля говорит. Будете слушать?

Это был обычный выпуск последних

известий для космоса. И как а далекие времена, он начинался светлым перезвоном кремлевских курантов.

Заслышав эти знакомые звуки, суровые лице не экранах эаулыбвлись смущенно и нежно. И каждому вспомнился свой дом — белые с черными заплатами березы, зеленые трубы бамбука или тюльпаны над тихим каналом. Дом, сад, мать, дети, Земля, ласкоеея и родная!

Земля рассказывала о своих достижениях: построен новый понтонный остров юго-восточнее Гавайи. Туда, а страну вечной весны, переселяется десять тысяч школ. Орошен большой массив в Сахаре водами пресного моря Чад-Конго. Соревнование садоводов в Гаарлеме. Выведена удивительная роза темно-фиолетового цвета. Ведутся исследования на границе внутреннего ядра Земли.

И вдруг...

«...Хотя ученые применяли последнюю новинку техники — лучи, режущие поле тяготения, такие же, как в проекте «Косе Кроноса», попытка взять пробу не удалась. Академик Жан Брио считает, что а особых условиях планетного ядра режущие лучи не действуют».

Далин вздрогнул, резко обернулся к селектору. Двенадцать пар глаз выжидательно смотрели не него.

Что означала эта передаче? Информация или совет? Земля сообщала, что режущие лучи не берут ядро планеты. Значит, и ядро Урана они не сумеют раскроить сегодня? Надо ли отменить подготовленную работу, ждать, пока на Земле проверят режущие установки?

— Что скажете, товарищи? — спросил Далин.

— Так нельзя! — выкрикнул Аиаидашаили. — Под руку толкают.

Шесть человек высказались за включение режущих лучей, шесть против Далину приходилось решать.

Он задумался, положив курчавую бороду на грудь.

Выжидательно молчали белые, желтые и черные лица на экранах.

— Запросим Землю, — решил Далии. — Пошлем радио а Космическую Академию. Подождите выводить людей на ракетодром.

(Пр<

т)

33

X