Техника - молодёжи 1960-07, страница 29

НА ПЛАНТАЦИЯХ ТКАНЕЙ

ЕЩЕ СОВСЕМ недавно биологи, занимающиеся искусственным разведением живых клеток, слыли в ученой среде неисправимыми чудаками. Их радость по поводу выращенных в колбе нескольких миллиграммов мышечной или покровной ткани вызывала самые веселые шутки, а солидные журналы изредка печатали сообщения о посевах живой ткани как научный курьез. Тут действительно было чему удивляться. Исследователям, спокон веку ставившим опыты на мышах, кроликах и собаках, долгое время было невдомек, чтб могут дать науке клетки, живущие в стеклянной пробирке.

Прошли годы, пока новая наука завоевала всеобщее признание, а пионеры-мечтатели — славу перворазведчиков одного из самых интересных открытий нашего времени. Сегодня не сыскать, пожалуй, ни одной области вкспернмен-тальнон биологии и медицины, где пренебрегают простым, дешевым, а главное — всепроникающим методом тканевых культур. На клетках-«хуторянах», растущих вдали от материнской почвы, изучают законы наследственности и биологической совместимости тканей, капризы опасных вирусов и причины злокачественных новообразований.

Новый метод не только сулит разгадку истинной природы рака, он помогает отыскивать среди множества веществ средства, способные обуздать этот разрушительный бунт ткани. Десятки тысяч синтезированных препаратов и антибиотиков испытывают на ломтиках удаленных опухолей. Рассаженные по пробиркам, кусочки больного органа стали как бы гигантским тральщиком, вылавливающим в пучине химических соединений целительные лекарства.

Но, убив раковые клетки в пробирке, ученый не всегда уверен, что сумеет одолеть их и в больном — ведь на искусственном пастбище живая ткань ведет себя совсем не так, как в организме. Врач испытывает новое средство на животных. Но и втого мало: кто знает, подействует ли оно на человека} Так не проверять же его на больных!

Культура злокачественной ткани пригодилась и тут. Только теперь ее разводили не в пробирках, а в подопытных вверьках. Далось вто, конечно, не сразу. Почти целый век прошел после первой попытки приживить животному злокачественную опухоль человека, прежде чем ученым удалось решить эту трудную задачу. Пересадке мешала межвидовая несовместимость тканей. Ее уничтожил кортизон — препарат, подавляющий сопротивление организма чужеродным белкам. Применив его, молодой московский ученый Юрий Васильев, работающий под руководством действительного члена Академии медицинских наук А. Д. Тимофеевского, успешно пересадил человеческую саркому хомяку.

Опухолевая ткань хорошо прижилась к новому хозяину. Она растет в его защечной пазухе, как под покровным стеклышком. Теперь противораковые препараты можно испытывать на животном, в котором растет человеческая опухоль.

Не менее важную задачу решил другой сотрудник Института вксперимен-тальной и клинической онкологии Академии медицинских наук СССР — аспирант У Минь. Он выделил из опухоли

А. ШВАРЦ

одну больную клетку и, заставив ее размножаться на питательной среде, вырастил чистую «породу» злокачественной ткани. На таких однородных выводках изучают наследственные свойства раковых клеток, их физику и химию.

Так мятежные клетки заставили служить человеку.

Молодая наука о том, как сеять на искусственной питательной среде несколько клеток или крошечный зачаток, чтобы из них вырастали пласты живой ткани и даже целые органы и железы, затаила решение сложнейших задач медицины.

Но самые большие надежды возлагает на молодую науку восстановительная хирургия. Ведь если мы научимся выращивать различные виды живых клеток, замена утраченных органов, пораженных тканей — словом, исцеление «неизлечимо» больных станет обычным делом. Представьте себе диабетика, которому из двух-трех клеток выращивают на особой среде кусок полноценной поджелудочной железы. Или обожженного, которому пересаживают свежевыращенную кожу. Очень соблазнительно хирургу всегда иметь под рукой теплицу с такой «рассадой».

И если уж мечтать о «запчастях» для человека, нельзя забывать о сердце — ведь оно нуждается в них, пожалуй, больше любого органу Не очень давно хирурги научились иссекать участок сердечной мышцы, пораженный инфарктом. А еще лет десять тому назад никто из них не посмел бы и думать о такой операции. Не будет удивительно, если со временем медики станут замещать частицу удаленного миокарда специально выращенной для такого случая мышечной тканью.

Во всех случаях исходный материал — клетки — возьмут у больных и, взрас-

В заголовке: культура клеток человеческой опухоли была выведена профессором А. Тимофеевским. Все ияображенные клетки — потомки одной. отобранной аспирантом У Минь ив этой культуры (увелично в 100 рал).

У

тив на «чужих хлебах», вернут хозяевам. Закон белковой несовместимости подобным пересадкам не помеха: свое к своему приживется.

Рост же таких автономных тканей будет воистину беспределен. Не так давно он измерялся сотыми долями грамма. Сейчас в короткий срок выращивают тридцатнграммовую клеточную колонию. Если дело пойдет такими темпами, через несколько лет граммы превратятся в килограммы, а может быть, и в тонны — ведь размножение клеток на синтетической пище практически ничем не ограничено. Главное — создать вту пищу. Здесь решающее слово за химиками. Надо думать, не за горами время, когда они его скажут.

А пока медики сняли с плантации живой ткани первый крупный плод — вакцину против полиомиелита.

Никто не думал, что вирус детского паралича обладает таким изощренным вкусом: он растет только на обезьяньих почках. Гастрономические причуды вируса, к сожалению, долго оставались его личным делом. Когда ученые задумали получить вакцину против полиомиелита, им в первую очередь понадобился его возбудитель. И какие бы' сказочные количества почечного рагу вирус ни истреблял, исследователи покорно выполняли все его прихоти. Скрепя сердце они тратили огромные средства, чтобы доставлять ему вто изысканное блюдо: вакцину против инфекции можно сделать только из ее возбудителя.

Неизвестно, чем бы кончилась вта расточительная затея, если бы, приступая к массовому изготовлению предохранительных препаратов, не вспомнили, что вирус отлично плодится на тончайших дольках почки. Эти срезы почечной ткани бумажной толщины оказались куда скромнее всего нахлебника: они прекрасно уживались в пробирках. Ткань росла в специальной питательной среде, а в ней размножался вирус. Из двух почек стали получать 5 тыс. прививочных доз! Не знаю, как вто новшество отразилось на финансах, но обезьяны, во всяком случае, были спасены.

ОГОРОД МЯСА

Теперь существуют лаборатории, где занимаются с живыми тканями, но где обходятся без животных. В помещениях стоит необычная тишина, не слышно собачьего лая: все опыты ставят на куль-

Бот лабораторный хомяк с вывернутым защечным мешком, на тканях которою прижилась опухоль человеческой cap* к омы.

А.

24