Техника - молодёжи 1962-04, страница 23

Добрый и покладистый Бип-Бип иногда бывает предельно настойчивым и даже упрямым. Если ему что-нибудь непонятно, то он будет задавать вам вопросы до тех пор, пока не выяснит всех тонкостей дела. Вот, например, совсем недавно, вернувшись с экскурсии на московские стройки, Бип-Бип вдруг заинтересовался оконным стеклом. «Почему на строительных площадках так много боя?»

Поясняю. Годовое производство оконного стекла в нашей стране превышает 150 млн. кв. км. Такого количества теоретически хватило бы на сплошную стеклянную крышу над Москвой. Но, к сожалению, это только теоретически, так как, по некоторым данным, 15% всего стекла бьется при перевозке и 20% теряется при раскрое.

Это равносильно тому, быстро подсчитывает Бип, что несколько крупных заводов вместо листового стекла выпускают безобразные осколки. Из-за чего? В чем причина?

Я объяснил Бипу, что причин много, но одна из основных — это разнотипность изделий: только московские строители в прошлом году применяли 214 типов застекленных деталей. И опять Бип обрушивает на меня целый каскад вопросов: «Зачем? Кто виноват? Как избавиться?»

Мне пришлось рассказать Бипу о путях уменьшения потерь стекла и в том числе о применении стеклопакета.

Стеклопакет— это стальная или алюминиевая рама, застекленная с обеих сторон. Стекла находятся на расстоянии 15—20 мм, а воздух между ними всегда остается сухим, так как вся конструкция герметизирована. Благодаря этому стеклопакет фактически представляет собой двойную раму с незамерзающими стеклами. В последнее время разработаны безрамные стеклопакеты, целиком сваренные из стекла. Стеклопакет — конструкция заводского изготовления, и массовое ее применение должно дать огромный экономический эффект, равноценный постройке нескольких новых заводов.

Мой рассказ еще сильнее распалил любопытство Бипа. «Так почему же эта замечательная вещь не находит широкого применения? Почему я не встретил стеклопакета ни на одной стройке?»

Должен признаться, что на эти простые вопросы Бипа я нигде не мог найти вразумительного ответа.

Цедавно нам с Бипом пришлось вспомнить о полупровод-

никах в самых неожиданных условиях — в Сухумском обезьяньем питомнике Академии медицинских наук СССР. Питомник этот был основан еще в 1927 году и долгое время оставался единственным в мире. Да и сегодня Сухумский питомник, где насчитывается 1 600 обезьян, является одним из крупнейших. В питомнике работают отделы физиологии, высшей нервной деятельности, сердечно-сосудистых заболеваний, онкологии, а также новый отдел — генетики. На обезьянах изучают сложные физиологические процессы, «моделируют» на них ряд заболеваний. Так, например, на обезьяне была искусственно получена «модель» одного серьезнейшего сердечного заболевания — инфаркта миокарда. Причиной его послужили сильные переживания, которым подвергли животное.

Рассказали нам в питомнике и о другом очень интересном

эксперименте. У одной и той же обезьяны проводили исследования желудочного сока двумя методами: обычным «человеческим» с помощью зонда — длинной резиновой трубки, вставляемой в желудок через рот, и способом, который наиболее часто применяют для животных — с помощью фистулы — отводящей трубки с пузырьком, закрепленной на теле свободно передвигающегося животного. И вот оказалось, что кислотность желудочного сока в первом случае намного ниже. Это можно было объяснить подавленным психическим состоянием обезьяны, испугавшейся сложных лабораторных процедур,

— А где гарантия того, — сказал нам руководитель этих работ Валерий Георгиевич Старцев, — что подобные процедуры не влияют на результаты исследований человека? Не пора ли нам для исследований желудка применять не резиновый зонд, а более совершенную технику? Вы что-нибудь слышали о «радиопилюлях»?

Бип неожиданно ответил пословицей: «не только видал, но и едал», и она оказалась весьма кстати. Дело в том, что транзисторная капсула, или, как ее еще называют, «радиопилюля», — это миниатюрная радиостанция, которую больной просто-напросто проглатывает, после чего она «ведет радиопередачу» из желудка. В институте физиологии Академии медицински» наук СССР академик Евгений Борисович Бабский показал нам с Бипом такую капсулу. По внешнему виду это трубочка длиной около 2 см и диаметром 8 мм. В капсуле имеются микробатарейка, датчики, собирающие данные о кислотности, давлении и температуре ■ желудке, и транзисторный передатчик, который всю эту информацию с помощью радиоволн излучает во внешний мир. Эта капсула вместе со специальным приемно-записывающим устройством создана группой ленинградских радиоспециалистов во сглазе с инженером А. Сориным.

Я с особым интересом стал рассматривать «радиопилюлю», так как читал о ней давно, а видел впервые. Что же касается Бипа, то он глянул только мельком на капсулу и тут же обратился к Е. Б. Бабскому.

— У меня есть два вопроса, — сказал Бип тоном человека, никогда не обращавшегося к врачам. — Во-первых, как удалось построить такую маленькую радиостанцию, и, во-вторых, нельзя ли сделать ее еще меньше?

— Создание подобных капсул, — пояснил Евгений Борисович, — стало возможным лишь с помощью миниатюрных заменителей радиолампы — полупроводниковых триодов, или, как их еще называют, транзисторов. Но, несмотря на все достоинства транзисторов, мы делаем все возможное, чтобы обойтись без них, а значит, и без источников питания. В такой бестранзисторной капсуле роль передатчика будет выполнять обычный колебательный контур, настроенный на определенную частоту. Разумеется, энергию он будет получать без проводов питание контуру даст мощный импульсный генератор электромагнитных волн, расположенный на значительном расстоянии от больного. Как видите, — закончил свой рассказ Евгений Борисович, — медики и инженеры многое делают для того, чтобы вооружить врача совершенными «измерительными приборами».

Записал Р. СВОРЕНЬ