Техника - молодёжи 1965-07, страница 26Огнева раздражало молчание шагавшего рядом Серегина. «Хоть болтовней бы отвлечься...» Неудача с ракетой, конечно, еще не была катастрофой. Серегина — того она почти и не касалась. Что ему, геологу, имеющему дело с камнями? А тут думай, как расширить гидропоническую станцию, чтоб не экономить каждый грамм, ломай голову, как разнообразить блюда из хлореллы, как избавиться от солей в трубах системы очистки. Ведь полиокисловые трубы, на стенках которых вода, извлеченная из атмосферы Марса, не отлагает солей, погибли с ракетой. И запчасти для вездехода тоже. Черт возьми, его «героическая» работа первопроходца чересчур напоминает обязанности домоуправа! Трубы, очистка, ремонт. А он — исследователь, черт возьми! И еще постоянная зависимость от всех этих мелочей. Не менее четверти усилий уходит на поддержание той самой стены изоляции, которая так стесняет жизнь. Иногда ему казалось, и нелегко было отделаться от навязчивой мысли, что крохотные, герметично изолированные комнаты станции — это своего рода тюремные камеры. И скафандры тоже камеры, только движущиеся. — Что, скоро починим вездеход? — как будто назло спросил Серегин. — Надоело пешком топать. Огневу захотелось выругаться. Но ответить он не успел. Топ внезапно рванулся — шерсть дыбом, глухое рычание рвалось из-под шлема. — Топ, что с тобой? Еще не закончив вопроса, Огнев получил ответ. Из-за скалы на людей выкатился приземистый шмек, видимо пасший- ертар дверь НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ Дмитрий БИЛЕНКИН Рис. Д. Побединского Черный металл, выплавленный в песок. Железная рвань обломков, хаос, гарь. Зеленоватые брызги кристаллических ячеек вокруг. То немногое, что уцелело при ударе и вспышке. — Пошли, — сказал Огнев. — Все ясно. Напоследок он обернулся. Даже скалы опалены. Тень катастрофы запечатлелась в граните. И где-то посреди хаоса, уже неотделимая от марсианской почвы, крохотная деталька, небрежно сработанная там, на Земле. Пустяк, мелочь. И нет ракеты, нет сотен тонн долгожданного груза. Молчаливый спутник Огнева пожал плечами. — Главное, что там не было человека. «Разумеется, главное! — хотел воскликнуть Огнев. — Но человек-то там был... Тот, который сработал на авось. Там, на Земле. Человек, лишенный теперь доверия». Но вслух он этого не сказал. К чему? Они шли по склону, и пейзаж казался им безотрадней, чем всегда. Тусклый песок, угрюмый свет маленького солнца, синюшные вздутия эретриума на камнях. Цвет марсианских растений словно предостерегал о яде, который их пропитывал. Ветер уныло свистел. Он тоже был ядовит. Можно было сколько угодно трубить о победе над Марсом, о покорении планеты — пустые слова. Люди вынуждены окружать себя земным воздухом, есть земную пищу, бояться булавочного прокола в стене изоляции, отделяющей их от всего марсианского. Они чужаки, они живут здесь благодаря рейсам грузовых ракет — этой ненадежной миллионокиломет-ровой пуповине, протянувшейся через космос. Чужие в чужом мире — к этому трудно привыкнуть. И меньше всего Топу — овчарке Огнева, которую тот привез «в целях исследования воздействия марсианских условий на животных». Пес, комичный в шлеме, опустив голову, трусил сейчас у ног хозяина. Впрочем, резвость давно покинула его. Первые дни в его горле клокотал вой. Потом Топ свыкся, притих, но, печально поймав взгляд Огнева, словно вопрошал: «Нам плохо тут, хозяин. Давай уйдем». ся в зарослях эретриума. Паучьи лапы несли животное бесшумно и быстро, как колеса, и он мгновенно очутился в опасной близости. Роговидные глаза шмека отливали красным. Ему наперерез бросился Топ. Трубки от баллона прыгали на спине собаки. — Топ, назад! — заорал Огнев, выхватывая пистолет. Ничего страшного в нападении шмека не было. Даже безоружный человек в скафандре с гидроусилителями мог ударом бронированного кулака обратить шмека в прах. Немножко ловкости и знания повадок, чтобы избежать острых когтей, — вот и все. Но Топ встретился с такой диковиной впервые. Он не подозревал, что его прыжки только мешают людям. Им владел многовековой инстинкт, воспитанный человеком: на хозяина нападают, надо отвлечь нападение. — Назад, Топ, назад! — кричали Серегин и Огнев, опустив пистолеты. Стрелять было невозможно из-за собаки. Слишком поздно. Шмек был слабым, но необычным противником: его подогнутые внутрь тонкие лапы могли распрямляться с молниеносностью пружины. Прыжок — лапа шмека со свистом опустилась на собаку. В следующее мгновение взъяренный Топ грудью ударил противника. Тело шмека развалилось с сухим шорохом. Серегин подбежал к собаке первым. — Все кончено, — глухо сказал он. Лапа шмека, как бритва, полоснула по воротнику шлема, и тот сполз с головы собаки. Топ лежал на боку, по высунутому языку катилась пена. Огнев тщетно пытался приладить собаке шлем или хотя бы зажать порез. Бесполезно. Топ дышал наружным воздухом. В нем было достаточно кислорода, но окислы азота убивали хоть не мгновенно, но неотвратимо. Казалось, и Топ понимал это. Он попытался лизнуть руку Огнева. Из его глаз катились слезы, бока судорожно опадали. — Прекрати... — отвернулся Серегин. Огнев поднял пистолет. Г лаза собаки взглянули на него с укором и тоской. Пистолет заходил в руке. — Не могу, — глухо сказал Огнев. — И я тоже, — тихонько ответил Серегин. — Но так будет лучше. Он прицелился. Вой прокатился над скалами, эхо умножило его, вознесло к фиолетовому льдистому небу. В этом вое будто прорвалось давно сдерживаемое отчаяние пса, вся его ненависть 22
|