Техника - молодёжи 1969-07, страница 21

дожидаться от них музыкального увеселения. Так что «самовольно очень роздал тоны цветам честный отец Кастель». И академия приходит к выводу:

«Правда, приятно согласие музыкальное, приятны и колеры, но их приятность весьма разная. В музыке увеселяет нас перемена, скорое ударение, повторение тонов и различное их одного с другим соединение. В цветах, напротив, увеселяет тихость, простота, продолжающееся вдаль и постоянное представление, не как сложение, а как одного цвета к другому приложение. Приятен бывает и цвет одинокий, да, как говорят, одна струна не много гремит. Частая и скорая перемена цветов не столько может глаза наши увеселить, сколько ослепить...»

Инструмент Кастеля наделал много шума в Европе. И почти всеми был отвергнут. Загляните в труды философа Дидро, художника Хогарта, архитектора

КОНСТРУКТОРЫ

принять в них участие всех, кто хотел бы видеть идею Скрябина воплощенной в жизнь.

И. ТОХАДЗЕ, центральная светотехническая лаборатория (Москва): Тот, кто побывал на Олимпийских играх в Мехико, мог посетить в одном из предместий мексиканской столицы впечатляющий спектакль «Звук и свет». Во время представления древняя пирамида Луны освещалась синими тонами (654 прожектора), а пирамида Солнца — красными и желтыми (915 прожекторов, фото 1 на 4-й странице обложки). Прилегающие площади и улицы, окаймленные историческими памятниками, стали гигантской сценой.

Над созданием подобного спектакля работает и наша лаборатория. Место действия — московское Зарядье с его древними церквами.

Б. Г А ЛЕЕВ, руководитель студенческого конструкторского бюро «Прометей» (Казань): С удовольствием демонстрируем подсветку здания Казанского цирка (фото 7 на 4-й странице обложки). Динамика цвета связана не с музыкой, а с погодой. Возможно световое отображение дождя и снегопада, грома и порывов ветра, температуры и влажности воздуха. Ведь все эти параметры погоды можно измерить простыми датчиками. И не только измерить, но и преобразовать каждую из величин в электрический сигнал, управляющий светом прожекторов.

А вот другая работа. Мы попытались реализовать идею писателя И. Ефремова, высказанную е романе «Туманность Андромеды». Помните светомузыкальный индикатор в кабине фантастического межпланетного корабля? Так вот, наш прибор тоже информирует оператора о состоянии вверенной ему автоматической системы. Цветомузыка на работе?

огнями симфония будет? Это мне напоминает одного провинциального скрипача, который играл, а ему в физиономию какой-то фиолетовый луч пускали».

Так говорил Скрябину его коллега по искусству, композитор Танеев.

Немногие разделяли скрябинскую мысль о цветовой симфонии. Дело осложнилось еще больше, когда композитор перешел к непосредственному воплощению своего замысла и стал заполнять знаменитую строку «Luce». Уже первый аккорд, обозначенный в этой строке как сочетание синего и зеленого, не дает «лилового полумрака», с которого, по мысли Скрябина, должна начинаться поэма.

Когда музыковеды стали сравнивать цветовую партию в словесном описании композитора' с результатами расшифровки строки «Luce», противоречий и несоответствий обнаружилось множество. Причина теперь ясна. У Скрябина

Не удивляйтесь. Ведь оператору приходится подчас долго бездействовать. Экран нашего индикатора управляет его вниманием, заполняет информационный вакуум.

Продолжаем делать цветомузыкальные фильмы. Особенность технологии — снимаем с черно-белых моделей на черно-белую пленку, а конечный позитив получается цветным. Это потому, что е дело идет кинопленка с рельефом, впитывающим краску. Кадры из фильма «Вечное движение» вы найдете на 4-й странице обложки (фото 2, 4 и 6).

Гонзаго — всюду следы оживленной полемики. Кастель удостоился иронии самого Вольтера, который назвал его «Дон-Кихотом от математики».

Между прочим, еще одна любопытная историческая деталь. Дискуссия, которую вели российские ученые в 1742 году, проходила в зале академической библиотеки, расписанном по такому случаю символами наук и искусств. Описание зала составил молодой адъюнкт академии Михайло Ломоносов — этот документ можно найти в 9-м томе Полного собрания его сочинений.

Через полтора столетия дискуссия о цветомузыке вспыхивает с новой силой. Еще бы — талантливейший композитор Александр Николаевич Скрябин вдруг вводит в партитуру своей поэмы «Прометей» особую световую строку «Luce». И снова неприкрытая ирония:

«А как это у вас с бенгальскими

17