Техника - молодёжи 1970-03, страница 25

в узкую горловину. Здесь раздолье морякам. Словно венецианские гондольеры, они поют свои солнечные песни в надежде получить лиры от щедрых путешественников. Вот могучий парень с загорелой грудью, в белой, ослепительно выгоревшей на солнце рубахе. Он чертовски красив и кокетлив. Бронзовые руки свободно орудуют тяжелыми веслами. Но у него свои заботы. Пройдет три-четыре месяца туристского сезона, и его голос и мускулы уже не смогут кормить его и его семью. Надо искать что-то другое до будущего лета. А может быть, пришло время эмигрировать, как это уже сделали его товарищи?

Из разговора я узнаю, что на острове сейчас идет сложная и напряженная внутренняя борьба, следы которой вряд ли просачиваются в быстротекущий поток скучающих и наслаждающихся жизнью туристов.

— Что им, богатым бездельникам, пригнавшим свои яхты к пирсам острова Капри, история с фашистскими молодчиками, которые взорвали двигатели танкеров, при

возящих воду на остров Капри, где нет своей воды!

Разве им интересно знать, что при выборах в муниципальный совет острова за депутатов-коммунистов голосует свыше тысячи островитян? А ведь от решения совета зависит многое: землевладельцы бешено спекулируют земельными участками острова.

Что им до забот рыбаков, обеспокоенных тем, что рыба все дальше и дальше уходит от берегов острова, окруженного тучей моторных катеров, яхт и круизоров.

Вместе с группой товарищей мы спускались вниз с каменных склонов каприйской возвышенности, к спокойному, знойному берегу. Здесь не было роя купальщиков. Мь: были в стороне от моторных лодок, лениво таскавших за собой обгоревших на солнце лыжников. Здесь был трудовой народ. За выступом скалы несколько рыбаков вытаскивали свои прозаические просмоленные боты на каменистый берег. Их было немного — человек восемь. Они с

трудом тащили на берег одну за другой лодки с еще не просохшими сетями и залатанным брезентом спущенных парусов.

Я залюбовался, как дружно и весело работали рыбаки. Но было ясно — им не под силу подтащить еще на пару метров старую, тяжелую ладью. Рыбаки напрягались, их загорелые ноги все глубже уходили в мелкую гальку, омываемую прибоем.

И тогда произошло чудо. Парень с мокрыми, прилипшими ко лбу волосами, видимо несколько дней небритый — щеки его были покрыты

густой черной щетинои, — вдруг запел.

Вначале я даже не понял, что он поет. В мелодии было что-то знакомое, привычное нам, и одновременно она была пронизана каким-то щедрым, залихватски солнечным итальянским духом. Но вскоре я понял: рыбаки пели на мотив «Катюши» песню итальянских партизан.

Я бросился вниз к ребятам. Будучи от природы безголосым, я помогал рыбакам в песне и в их несложной работе, требовавшей только силы.

Так мы вытащили лодку из воды.

— Русский? — спросили меня.

— Советский, — ответил я.

Они жали мне руки, увесисто хлопали по плечу своими тяжелыми руками. Они потащили меня в тень, под скалы. Седой, загорелый, как негр, старик в полосатой фуфайке и рваной косынке на могучей шее развернул принесенный с лодки некогда цветастый, а теперь изрядно поблекший платок. Он вытащил из него бутылку красного вина и кусок высохшего сыра. Он налил мне стакан и предложил выпить его в память о русской «Катюше».

«Кто занес сюда эту песню? — думал я. — Кто заставил этих людей в трудную минуту найти слова, сумевшие вдохновить их усилия?»

— Все, что мы делаем, мы делаем этими руками, — говорил мне старый рыбак, протягивая огромные, словно львиные лапы, ручищи, огрубевшие от сетей, канатов и

mJM

морской воды. — Эти руки что-нибудь да стоят, как вы думаете?

У нас и поныне ходит легенда, — продолжал рыбак, — о том, что жил здесь когда-то, на Капри, Ленин. Ходил с нами, рыбаками, в море. Ловил рыбу и пел русские песни. Недавно умер рыбак, который лично помнил Ленина.

Старик откинулся на камни. Могучий и простодушный, он был, вероятно, из тех простых людей острова Капри, которые недавно собрали деньги на памятник Владимиру Ильичу Ленину. Всего было собрано свыше миллиона лир. Собрано теми людьми, которые не только помнили о Ленине, дважды за свою многотрудную жизнь побывавшем на Капри, но и теми, кто мог оценить его нечеловеческий, напряженный труд, направленный на счастье людям.

Скульптор Джакомо Манцу — вдохновенный художник, друг простого народа Италии — создал впечатляющую скульптуру Ленина. Ильич стоит во весь рост и, чуть прищурившись, смотрит в лазурную даль. У скульптора особое отношение к памяти Ильича. За свою активную деятельность в защиту мира Джакомо Манцу награжден Международной Ленинской премией мира.

— Вы знаете, всю свою премию он отдал на воспитание вьетнамских сирот, — рассказывали мне в Италии. Кому же, как не Манцу, лепить Ленина...

Может быть, в эти минуты, когда вы читаете зти строки, на зеленом холме острова Капри, там, где каменные глыбы древней магмы через зеленую прослойку стыкуются с лазурным небом, сегодня уже стоит скульптура Ленина.

Прозрачные пинии распушили зеленые кисточки над землей. Одуряюще пахнут магнолии. До боли в глазах неистова белизна акаций. Теплом дышит красноватый камень, подпирающий лазурную синеву небесного свода.

И над всем этим — фигура человека, так много сделавшего для счастья людей, для их будущего, которое уже просматривается впереди...

23