Техника - молодёжи 1974-01, страница 12
Уж не потому ли улыбается и Тыргин, ругая главного инженера, что чувствует: есть между ними какие-то невидимые нити? Ведь не выпихнул его Ярошевский из порта. Знал, что самовольничают на «Норске», что договорились с заводом и переоборудуют трюм, обшивают металлом кошельковую площадку? Знал, сам признался. Но молчал, вроде бы и не известно ему ничего... Высказал я все это Тыргину. Он слушал, смолил папиросы. Потом прокручивал пленку на моем «Репортере», кивал, когда был согласен с выступающим на совещании в парткоме. А когда забежал на минуту к нему старпом «Норска» Виталий Кривопишин, Тыргин сказал ему: «Слушай, Алексеич, главный-то нас, кажется, на прочность испытывал...» Тыргину тридцать лет. Родился у моря, отец — моряк. Рос Юрий у моря и живет в море. Месяцев восемь в году — дело для рыбака обычное. Учился в Петропавловской мореходке. Три года работал в колхозе имени Ленина. Плавал на малых сейнерах, на средних и больших траулерах. Тогда-то и познакомился он с РС-300 с рыбьим именем «Хариус». Был старпомом у знаменитого капитана Чайки на PC «Космонавт Леонов», о достижениях экипажа которого рассказывал мне секретарь обкома комсомола Анатолий Паро-хин. Вместе с Чайкой и половиной экипажа перешел Тыргин на новый PC «Амга». И на нем брали рыбу — и немало. Он рыбачил на сейнерах уже несколько лет, когда УТРФ только йолучило первые восемь судов этого типа. Из колхоза во флот УТРФ Тыргин перешел потому, что не хотел больше плавать на малых судах. Восемь лет в море, а ценза капитана дальнего плавания так и не выплавал! Перешел он старпомом на траулер. Но его попросили один раз, на месяц всего, выйти в море на «Норске» — не могли подобрать капитана... Он согласился. Он не боялся сейнеров. Работать на них можно. Рыбу, если есть она, взять тоже можно. Он не думал оставаться на «Норске» — иначе не было смысла уходить из колхоза. Он пошел в море. На таком «Норске», каким пришел он с завода. Рейс оказался «черным»: не везло. Сейнер не переоборудован, никто из экипажа на РС-300 не ходил, все с крупных судов... Сначала сломался силовой блок, потом лебедка. Потеряно пять дней, в неводе дыра. Обнесло их кошельком, пока возились с лебедкой. В колхозах в паре с сейнером на таком лове работает моторная шлюпка — оттягивает корму сейнера, когда обносит его неводом. В УТРФ такого не водится. Вот и Петр Яц, капитан траулера «Комбайнер», на Всесоюзном комсомольском собрании рассказывал: обнесло их неводом, ушло в море двести тонн скумбрии... Один этот замет окупил бы затраты на мощный мотобот. С дырой в кошельковом неводе много не наработаешь. И превратился тогда «Норск» в буксирную шлюпку при траулере. Это же такая обида! А когда пошли ловить минтай, потеряли еще восемь дней, ожидая тралмастера. Дождались, сделали замет и сломали стрелу. Обязательно должны были сломать. На лове минтая стрелы ломаются, как спичечные. Шесть дней ждали, пока доставят стрелу. Дождались приказа идти в порт... Общее собрание экипажа решило: капитану писать рапорт руководству УТРФ, просить разрешения на переоборудование трюма, усиление - стрел и на все прочее, что может облегчить труд, обеспечить выполнение плана. Тыргин написал. Тогда его «не пекло». Он знал, что не останется на сейнере, что переведут его — обещали же — на «большой пароход». И еще он был уверен, что в управлении их поддержат. Они ведь не предлагали ничего нового, неопробованного. Он написал о том, что и как делали с пришедшими с заводов сейнерами колхозные рыбаки. Сейнеров таких десятки у камчатских колхозов, их за сотню на Сахалине, они везде считаются «добычливыми пароходами». Везде, кроме УТРФ, где рыбака на сейнер не заманить, где плавают на «эрэсах» или вовсе новички на рыбалке и в «большом море», или моряки, не знающие специфики плавания и добычи на судах этого типа. «Непременно должны поддержать», — думал Тыргин. И поначалу флагманские специалисты и заместитель начальника УТРФ Пермяков предложения Тыргина поддержали. Но потом главный инженер Ярошевский сказал Тыргину: колхозы нам не пример и не указ, мы не колхозные «варяги», у нас единая техническая политика, планы ремонта, инструкции Камчат-рыбпрома, Дальрыбы, министерства... Прав ли главный инженер? Тут начинается старая история о «букве» и «духе». А что предпочесть, зависит от того, с какой точки зрения рассматривать рапорт «Норска», его ремонтную ведомость. От того, на берегу ли ты сидишь или работаешь на палубе, в трюме сейнера. И от того главным образом, насколько ты как специалист, руководитель, воспитатель большого управленческого или малого судового коллектива заглядываешь вперед: на день, на месяц, на годы? Так говорил мне наставник Тыргина знаменитый капитан Евгений Максимович Чайка. Они совсем непохожи, когда молчат. Но заговорили... Так вот от кого у Тыргина эта основательность, стремление непременно, пусть против воли человека, втолковать ему свою мысль, объяснить, что от него требуется, как это делается. И добиться, чтобы сделал. Но Чайка лет на десять спокойнее своего ученика, хотя и старше всего на шесть. Правда, капитаном Чайка стал в двадцать, а Тыргин в тридцать... Тыргин любит считать. И у Чайки все заранее подсчитано. Но точки отсчета у них разные. Юрий будет с цифрами в руках доказывать, что непереоборудованный сейнер не возьмет 19 тыс. ц минтая. Чайка же выпишет на листок другие цифры: сколько помесячно с января по апрель возьмет сейнер того же минтая. Получится около 24 тыс. ц. — Это, — скажет Чайка, — если сейнер переоборудован, экипаж спаян, если все всё умеют н можно сдать рыбу на свою плавбазу гораздо быстрее, чем сейчас. Тыргин начинает с «нельзя», Чайка с «можно». Право же, к аргументам последнего прислушиваешься охотнее. Тыргин ратует за реконструкцию трюма. На все работы нужно вкупе 300—400 ремонтных часов, говорит он. А Чайка знает, что начальство не часы считает, а деньги. И Чайка умножает: 400 час. — 2 тыс. руб. Он не говорит, много это или мало. Он рассказывает: заводская стоимость оборудования трюма сейнера— 20 тысяч рублей. Выброшенных на ветер. Трюмы новехоньких сейнеров в колхозах немедленно обдираются: газобетон впитывает слизь, «дурную воду». В трюме свеженькой «Амги» было не продохнуть... Обдирают газобетон и льют на его место цемент. Хорошо получается, но недешево обходится. Помножьте-ка 20 тысяч рублей на 30. Столько круглым счетом сейнеров у колхозников Камчатки. Уже 600 тысяч. Сей Пятилетке — ударный труд» ю |
