Техника - молодёжи 1983-03, страница 13
КОРИФЕИ НАУКИ 4 + 3+2 = 3». Нельзя сказать, что Владимир не любил учиться. Этот процесс протекал у него как-то по-особому. Нужен был особый толчок, побуждавший к самостоятельности. Тогда все начинало идти как нельзя лучше. Скажем, в гимназии сам выучил украинский и польский языки (позднее он читал литературу на пятнадцати языках). Серьезно увлекшись природоведением, не осмеливался делать научные сообщения в кругу друзей, считая себя недостаточно подготовленным. Зато восхищался толковыми и яркими докладами Андрея Краснова, будущего геоботаника. И вообще, всегда умел радоваться успехам товарищей и сомневаться в своих способностях. И при всем том и в мыслях и в поступках с самых юных лет был весьма самостоятельным... Учась в Петербургском университете, избрав профессию минералога, участвуя в полевых и лабораторных исследованиях, преподавая кристаллографию и минералогию, став наконец признанным специалистом, профессором Московского университета, а в 1909 году академиком, умел подвергать сомнению любые мнения, любые идеи, а прежде всего — свои собственные. Не избегал трудностей, а казалось бы, сознательно приумножал их. Практикуясь в Мюнхене у «короля кристаллографии» П. Грота, многократно повторял опыты и перепроверял свои выкладки даже после того, как Грот одобрил работу. Руководитель был уверен в успехе практиканта, а сам практикант сомневался... Судя по дневниковым записям, Владимир Иванович, даже став специалистом и опубликовав десяток интересных научных статей, продолжал считать себя бездарным. Например, в конце 1892 года он записывает: «Опять тяжелое чувство вследствие неумения серьезно распорядиться со своим временем». Через полгода: «Надо работать над наукой серьезно, а я дилетант». Еще позже: «Я очень сильно недоволен собою. Сильная критика своих знаний и способа своих занятий очень мешает правильной работе». И все это несмотря на то, что к этому времени успел сделать ряд интересных лабораторных исследований, подготовил и защитил магистерскую диссертацию, читал студентам оригинальный курс минералогии, участвовал в нескольких минералогических и почвоведческих экскурсиях, организовывал помощь голодающим в Центральной России. И учеба, и наука, и лабораторные исследования давались ему нелегко. Он не принадлежал к «быстроум-ным», схватывающим все на лету людям. Но именно преодолевая трудности и свою «бесталанность», будущий академик постоянно рос и мужал как специалист. При всем том его увлекало множество иных далеких от специальности вопросов, связанных с теорией познания, историей, искусством, древними мифами... Так В. И. Вернадский становился не только хорошим специалистом, но и глубоким мыслителем. ИСТОКИ До сих пор в архиве В. И. Вернадского хранятся рукописные полуфантастические сочинения его дяди Е. М. Короленко, а в библиотеке — небольшая книга под названием «История крупинки соли», датированная 1871 годом. Книжка детская, бесхитростная, рассказывающая о необычайной судьбе крупинки соли: она покоится глубоко в земле, рождена в незапамятные времена, вымывается из горной породы текучими водами, осаждается в водоеме, добывается человеком, странствует с караваном купцов, превращается в глазурь, соляную кислоту, а после многочисленных превращений возвращается в море и вновь погружается в землю до той поры, пока не начнется новый круг ее чудесных превращений... Через полвека после чтения этой книги В. И. Вернадский первым в мире разработал идею круговорота химических элементов и минералов в земной коре, биосфере — области жизни, и ноосфере — области человеческой деятельности. Некоторые мысли, , высказанные в рукописях Евграфа Максимовича, созвучны темам поздних теоретических работ Владимира Ивановича. Так, Е. М. Короленко писал о двух мирах на Земле — живом и мертвом, органическом и неорганическом, о великой работе живых организмов над перемещением и переработкой материалов неорганического мира. Он ссылался на Линнея: три мухи в принципе способны съесть лошадь столь же быстро, как лев ((учитывая взрывную скорость размножения мух); по Р. Оуэну, одна травяная мышь в десятом колене производит миллиард миллиардов детенышей. Обо всем этом Евграф Максимович говорил маленькому гимназисту с пытливыми ясными глазами — Владимиру Вернадскому. И наверное, не случайно подобные факты легли в основу учения В. И. Вернадского о живом веществе и биосфере. Сходная судьба будет ожидать и другие мельком оброненные идеи Е. М. Короленко. Он высказал соображения против гипотезы изначально жидкой огненной Земли и действия вулканов при внутренней активности огненного ядра планеты. В. И. Вернадский первым выдвинет научные положения о выдающейся роли газового дыхания Земли и деятельности природных вод в формировании земной коры, вулканической деятельности. По мнению Е. М. Короленко, возможности человека безмерны: он способен осушать морское дно, обнажая плодородные земли; если нужно — выровняет горы и спрямит реки, увеличит или уменьшит скорость вращения планеты... В. И. Вернадский обоснует учение и о глобальной преобразующей деятельности человека. В Петербургском университете на формирование научного мировоззрения Вернадского повлияли такие замечательные русские ученые, как химики Менделеев, Бутлеров, Мен-шуткин, биологи Бекетов и Фамин-цын, физиолог Сеченов, геолог Иностранцев, географ Воейков, но более других, пожалуй, основатель почвоведения Докучаев. И на лекциях, и на практических занятиях Докучаев учил наблюдать и познавать природу, взятую в единстве, в соединении и взаимодействии камня, воздуха, воды, растений, животных, человека. Это единство наиболее зримо осуществлено в почве. Приобщаясь к почвоведению, Вернадский еще в прошлом веке начал осмысливать геологическую роль живых организмов и человека. И одновременно осознал великое значение разума в его способности познавать природу. В студенческие годы он самостоятельно проводит геологические экскурсии, знакомясь с природой непосредственно, «один на один», ощущая ее и радуясь ей. Ведь истинное познание — не бездушное мудрствование, а напряжение разума и чувств. Он учился замечать то, что существует ныне (реки, овраги, обрывы, почвы...), и воображать то, что было в давно минувшие геологические эпохи. Записывает в дневнике: «Какой рой вопросов, мыслей, соображений! Сколько причин для удивления, сколько ощущений приятного при попытках объять своим умом, воспроизвести в себе ту работу, какая длилась века...» Он испытывет высокое духовное напряжение, подъем, вдохновение, учится быть исследователем, мыслителем, творцом. ЖИЗНЬ КАМНЕЙ Еще в студенческие годы, слушая лекции Менделеева, Вернадский задумался о природных химических реакциях. Воображение уносилось далеко от привычных атрибутов: пробирок, тиглей, реторт, горелок, учебных лабораторий и химических заводов. Все вокруг — растения, облака, воздух, ручьи, минералы, — решительно все есть результат и источник химических реакций, про 11 |
