Техника - молодёжи 1983-07, страница 64
астрофизик свою версию. — Система зеркал, которые отражают и усиливают радиоволны определенной частоты. Здесь, в космосе, роль таких зеркал играет ионизированный газ — плазма, состоящая из заряженных частиц и удерживаемая магнитными полями. Так вот, когда радиоизлучение мистериума ♦ осветило» наш корабль, в плазменном «радиозеркале» возникло приближающееся к нам мнимое радиоизображение нашего корабля! Понимаете? Перед нами возник радиомираж! «Значит, мы встретились с... призраком? — Пилот все еще не может поверить в счастливое спасение. — Наши локаторы приняли его за настоящий корабль. Компьютер выдал синтезированный образ на экран обзора, и мы попались на эту уловку космоса!..» — Да, знаменательный день, — усмехается командир. — Мы первыми в мире встретили космического «Летучего Голландца»! В рубке — веселое оживление. Но что это? Пилот не верит своим глазам: табло дальномера и индикаторы тяги двигателей почему-то расположены слева, а не справа от главного пульта. А навигационные приборы переместились направо... Что за чепуха? В недоумении он озирается. Перед ним — улыбающееся лицо штурмана с темной родинкой на правой щеке. Но ведь раньше она была слева, он хорошо это помнит! Еще не сознавая того, что произошло, он с опаской глядит на свою правую руку. Там, где должен быть светлый шрам от ожога — память о давнишней аварии на Венере, — ничего нет! Зато на левой руке тот самый продолговатый белесый шрам... Пилот чувствует, как леденеет кровь в жидах. Нервы его не выдерживают, и он кричит, срываясь на хрип: — Очнитесь! Оглянитесь вокруг! Мы в антимире! Я же говорил вам... Это не мираж! Мы перешли в антипространство! Посмотрите, все перепуталось, правое и левое поменялись местами!.. Смутно, как в тумане, он видит остановившийся взгляд астрофизика, искаженное ужасом лицо штурмана... — Прекратить панику! — Голос командира звенит. — Всем оставаться на местах! — Я не понимаю. Ничего не понимаю... — растерянно бормочет астрофизик. •— А аннигиляция?.. Нет, тут что-то не так... Минуту он сосредоточенно думает,, потом, пристально глядя на пилота, решительно произносит: — Могу сказать лишь одно. Если мы даже каким-то чудом провалились бы в антимир, мы бы этого не заметили! — Почему? — оборачивается к нему командир. — Вместе со структурой пространства и материи должно было бы измениться и наше восприятие мира! — победоносно говорит астрофизик. — Наша память хранится в нейронах — нервных клетках мозга; она закодирована в спиральных молекулах рибонуклеиновой кислоты, так называемой РНК. При переходе от вещества к антивеществу направление вращения спиралей РНК должно измениться на противоположное. Правая спираль превращается в левую, как в зеркале. И записанные на этих молекулах наши пространственные представления тоже должны претерпеть «зеркальное отражение». Но поскольку окружающий нас мир, точнее, антимир, тоже стал зеркально-симметричным, то для нас ничего бы не изменилось! — Так что же, черт побери, здесь у нас произошло? — Командир хочет понять все до конца и как можно скорее. Ему необходимо срочно сообщить о случившемся на Землю. — Не знаю. Не могу ничего понять. Будем думать. Космос не задает простых загадок... Они пока не догадываются о том, что сверхмощное циркулярно поляризованное излучение космического мазера проникло внутрь корабля. Вращающееся сверхвысокочастотное электромагнитное поле пронизывает тело и мозг каждого из них, закручивает электроны в спиралях молекул в обратную стр-рону. И человеческая память словно отражается в невидимом зеркале, путая правое с левым. Из-за этого люди просто забыли, что индикаторы тяги и табло дальномеров всегда находились слева, а навигационная аппаратура справа, что родинка у штурмана и раньше была на правой щеке, а шрам у пилота — на левой руке. Им кажется, что все было наоборот, н они мучительно стараются понять, что же стряслось с ними и с миром?.. Позже, когда корабль выйдет из зоны излучения мистериума, и узкий, как нож, незримый радиолуч перестанет прошивать насквозь корпус корабля, к ним вернется нормальная память. И они поймут свою ошибку, разгадают хитрую ловушку, в которую заманил их коварный и равнодушный космос. Пройдя через жестокое и бессмысленное испытание страхом и безнадежностью, они убедятся в том, что все осталось на своих местах, что мир незыблем и вечен... ГЕНИЙ-ОДИНОЧКА ИЛИ ОДИН ОТ ЛИЦА МНОГИХ? Продолжение. Начало на стр. 57. несомненная закономерность, а не случайность в истории науки и искусства. Взаимные влияния и заимствования в таком творческом коллективе неизбежны и крайне сложны. И когда в нем достигается внутренняя гармония (или хотя бы динамическое равновесие, удерживающее систему от распада) — человечество получает духовный и материальный результат; он-то и остается в качестве «сухого остатка». А в иных случаях дело доходит до столкновений и разрыва. Очень часто при «ближнем взаимодействии» ученых возникают разногласия в определении приоритета. Достаточно вспомнить знаменитый спор Ньютона и Лейбница об авторстве на дифференциальное исчисление. Отголоски его дошли до нас в виде двух систем обозначения производных (обозначения ' dU Ньютона U и Лейбница — —— ). х dx Спор ныне давно забыт, аппарат же дифференциального исчисления живет и исправно служит людям. Дела ученых отчуждены от их личностей и отданы человечеству... Итак, не одиночки, а объединения — школы или, как минимум, тандемы — вот элементарные ячейки, в которых созидается новое. Во времена Леонардо это не всегда осознавалось, во всяком случае, не афишировалось. Чаще всего от лица нескольких выступал один. При нынешнем же прогрессе науки необходимость коллектива стала аксиомой. За счет развития образования, печати и радио понятие «школы» расширилось, и ныне любой одиночка (даже воображающий, что работает один) находится под большим влиянием интеллектуального потенциала общества, и потому его творчество не замкнуто в нем самом. По моему мнению, писатель В. Казаков, рассказывая о Леонардо, которого принято считать гением-одиночкой эпохи Возрождения, подметил на примере его жизни зарождавшуюся в то время закономерность — коллективизм в науке, стимулирующий генерацию светлых идей. Закономерность, столь полно развившуюся в наши дни. 62 |
