Техника - молодёжи 1994-01, страница 23

Они вспоминают минувшие дни... Заслуженный штурман СССРВ.И. Аккуратов беседует с генерал-полковником авиации, Героем Советского Союза М.М. Громовым. В центре — устроитель их встречи, автор статьи Ю. Каминский.

Преградой для Громова стала американо-мексиканская граница (на юге США), а в баках оставался бензин, которого хватило бы еще на 1 тыс. км полета... Были и другие «странности».

На Политбюро, в присутствии Сталина, решили, что полет через полюс оба экипажа выполнят с интервалом через полчаса. Но однажды утром громовский экипаж, придя на аэродром, обнаружил, что мотор с их самолета снят. Его переставили на машину Чкалова, как более надежный. Михаил Михайлович так и не получил внятного ответа на вопрос, кто же отдал такое распоряжение. Как вспоминал его штурман С. Данилин, чкаловцам не хотелось вылетать одновременно: «Это сразу же спутывало все их карты. Трудно было предсказать, кто лучше выполнит перелет, а быть вторым не хотелось. Очевидно, поэтому отношение чка-ловцев к нам было недружелюбным, что касалось и штурмана А. Белякова. Навигационные карты, изготовленные для нас, вдруг исчезли». Данилин тщетно разыскивал их, обращался к Белякову, но тот отсылал его в штаб перелета. На другой день после старта Чкалова кто-то осматривал освободившуюся комнату и нашел под кроватью Белякова рулон с пропавшими картами...

С этим, видимо, связан эпизод, причины которого никак не могут раскрыть историки авиации: в день прилета Громова Чкалов срочно уехал из США. Особой необходимости в том не было. Интересна и судьба машин — чкаловская хранится на родине пилота, в музее-ангаре, а громовскую перед войной использовали в качестве мишени для учебного бомбометания.

— В ту пору кадры для авиации формировались исключительно по классовому признаку,— вспоминал Громов — Иные «выдвиженцы» с любой, даже не продуманной идеей, могли обращаться в Кремль и находить там поддержку. Я же, дворянин по происхождению, к тому же беспартийный, подобного позволить не мог. Более того, были люди, следившие за каждым моим промахом. Поэтому приходилось делать все во сто крат лучше и надежнее.

Мне довелось летать на самых разных

машинах, от маленького По-2 до гигантского «Максима Горького». Как испытатель и как консультант, а то и просто из интереса к новой технике. Несмотря на опыт, случались критические ситуации — пожары, невыход из плоского штопора, отрыв двигателя, но все заканчивалось благополучно. Что это —везение? В какой-то мере, однако главное — срабатывала психологическая подготовка. Я всегда придерживался правила: чтобы хорошо и надежно летать, нужно научиться владеть собой. В этом, наверное, и секрет успехов.

Когда мы в 1937 году летели в Америку, то пришлось пробивать плотную облачность, началось обледенение. Подняться выше не позволял вес машины, к тому же по графику мы должны были идти на минимальной скорости, чтобы получить максимальную дальность. Оптимальный режим нашли чутьем — особое чувство подсказывало: это предел, больше скорость менять нельзя.

...Наверное, иногда высшее руководство понимало, что незаменимые люди все же есть. В 1940 году Сталин пригласил Громова и предложил на выбор посты командующего ВВС по боевой подготовке, начальника всех учебных заведений ВВС либо НИИ ВВС. Громов отказался и попросил назначить его в открываемый Летно-исследовательский институт Наркомата авиапрома (ныне ЛИИ имени М.М. Громова), где впервые в истории авиации испытания новой техники были поставлены на научную основу. Будучи начальником ЛИИ, Громов и отправился в ту самую командировку в США, с которой начался наш рассказ. Тогда советское правительство вело переговоры с Америкой о поставках 4-моторных бомбардировщиков «Боинг» Б-17.

— Я мечтал вернуться на них через Англию,— вспоминал Михаил Михайлович.

После посадки в Сиэтле делегацию летчиков отправили на ближайшую авиационную базу, показали 2-моторные средние бомбардировщики «Митчелл» Б-25. О «летающих крепостях» не было и речи.

— Я срочно позвонил нашему послу в США Уманскому и поставил его в известность. Он попросил меня и Юмашева вылететь в Вашингтон, там втроем начали

Из истории современности

«штурм» всяческих ведомств, но нам опять предложили Б-25, хотя я объяснил, что этот самолет недостаточно вооружен, укомплектован неоправданно большим экипажем. Американцы обиделись. Тогда Уманский обратился к президенту Рузвельту. Тот встретил нас как старых знакомых, вспоминал о нашем перелете, расспрашивал о положении на фронте, обещал помочь. Однако военные сделали все, чтобы Б-17 нам не достались. Я попросил у Москвы разрешения вернуться и вскоре получил назначение на фронт.

— А нам приказали ждать вас в Сиэтле,— вставил Валентин Иванович.— Ждем неделю, другую — никаких вестей...

...Я уже упоминал, что Аккуратов был штурманом у Черевичного. В апреле 1941 года они первыми проникли к Полюсу относительной недоступности — последнему «белому пятну» в Арктике. Однако тогдашний начальник Главного управления Северного морского пути И.Д. Папа-нин сделал все, чтобы этот подвиг не получил должной оценки. Понять его можно — какие еще могут быть герои-полярники после папанинцев?! Война застала Черевичного и Аккуратова на ледовой разведке, оттуда их вызвали в Москву и поручили то самое секретное задание.

— Только 17 сентября из Вашингтона пришло «добро» на наш вылет, и через два дня мы стартовали,— продолжил Аккуратов.— Летели с тревожным чувством. Дело в том, что перед отправлением в США сотрудники Генерального штаба советовали нам лететь на запад, через Англию. Значит, и через оккупированную немцами Европу, где наша тихоходная, невысотная летающая лодка превратилась бы в отличную мишень для истребителей и зенитчиков. Решили никому не говорить и лететь на восток, через Аляску, тем более что арктическое побережье мы хорошо знали. Таким образом, нарушили приказ. Позже нам рассказывали, что Москва запрашивала посла в Лондоне Майского о нас, ответы, естественно, были отрицательными.

В Москве нас встретил Папанин. Обложил по-простому, по-народному:

— Вы что наделали? Почему своевольничаете? Вы что, не знаете товарища Сталина? Хорошо еще, что так кончилось. Все равно не «светитесь» здесь, завтра же сматывайтесь на ледовую разведку!

Вот такой была награда за блестяще выполненное правительственное задание. И они «смотались» опять на ледовую разведку. Надо сказать, что летчики полярной авиации получили так называемую «брбню» — обеспечение стратегических перевозок в Арктике считалось задачей первостепенной важности, значение которой возросло после того, как по Северному морскому пути пошли караваны судов с военными грузами, а в Архангельске и Мурманске стали швартоваться транспорты союзников с танками, самолетами, автомобилями.

— Мне все-таки удалось сбежать из Главсевморпути,— улыбнулся Аккуратов—Начальство долго меня разыскивало и узнало, где я, только после публикации наградного указа в центральной печати. Как мне передавали, Папанин сильно разгневался и объявил: «Все ясно, Аккуратов дезертировал на фронт!»

21