Техника - молодёжи 1996-07, страница 24

На снимке вверху — на заднем плане — казарма, вид с моря.

Бойцы инженерно-саперного батальона, где служил В.А.Грязев. В центре — капитан

ч У

слали «в авангард» — для оценки состояния трассы и ремонта, если потребуется. Потребовался — особенно когда наша автоколонна достигла лежневки (так в Сибири называют бревенчатую дорогу через болото). Тут возникла маленькая заминка: я ведь вырос в ставропольских степях и лривык к тому, что каждое дерево — на вес золота. Ну и спрашиваю комбата: товарищ капитан, а где лес брать? А он меня — по матери: ты что, мол, издеваешься — кругом себя ПОСМОТРИ... jLy-Ч-

Подлатали разбитую лежневку свежими бревнами, прошли ее — и туг видим, как следом едут два «студебекке- ^ рй», у каждого спереди по 4 колеса вместо двух, — и месят свежеотремонтиро-ванный настил в капусту... Не иначе как важную птицу везут. Позднее нам объяснили, что это полковник внутренних войск из Москвы с вооруженной охраной ехал инспектировать концлагеря.

Миновали Де-Кастри — тоже стратегический пункт, военно-морская база там была, — и однажды вечером, спустя недели две после старта из Софий-ска, подъехали к мысу Лазарева (то есть к самому узкому месту Татарского пролива — проливу Невельского). За 5 — 6 км остановились, переночевали в палатках и утром вошли в крошечный поселок. Мгновенно, за какой-нибудь час, на заранее выбранном командиром месте (он-то встал спозаранку и сходил «в разведку») поставили палаточный городок.

Так началось наше житье-бытье на новом месте. Аж до 7 ноября мы обитали в обычных палатках-шестиклинках. Ведь возвести-то успели только половину казармы! И это при том, что лес для нее рубить не пришлось: километрах в трех южнее мыса стоял заброшенный рыбозавод, выстроенный японцами по концессии в 1928-м. Один из его «корпусов» прекрасно подошел для наших целей: длинный низкий дом тира общежития из отборных лиственничных бревен! Мы его разобрали, перевезли по частям к своему лагерю и там собрали вновь. У меня был с собой фотоаппарат, и я заснял это место со сваями, оставшимися от «оприходованного» барака. (Потом, когда стало ясно, зачем нас сюда привезли, упрятал негатив подальше от греха...)

Зимовали в половинке казармы как сельди в бочке. Переворачивались на нарах с боку на бок по команде... Лишь будущей весной достроили свои «хоромы», и быт постепенно наладился. Кормили хорошо...

Но вернемся к лету 1950-го. С месяц прожили без определенных перспектив. И вдруг приезжает некий железнодорожный специалист — гражданский, заметьте! — и наш капитан Судник идет к нему на доклад. Мы недоумеваем: что за чертовщина?! Тогда еще не знали, что новоприбывший — сам товарищ

чальство, к коему мы временно прикрепляемся. Звали полковника Валентин Михайлович, а фамилия— Ленин. Скромный такой... Вот с того г^омента среди нас пошли перешептывания: кто же мы и зачем мы. Ведь и командиры наши ходили как неприкаянные... (

Тем временем, разобравши еще Одно ненужное строение на территории рыбозавода, мы возвели новое небольшое здание — официально санчасть. Фактически же последняя ограничилась одной комнаткой, а в остальных

уДх

Метасов, главным инженер будущей проекТно-изыскательокой эк&педиции № 6 МПС. (И о том, что наше назначение — обслуживать ее, тоже не подозревали.) Явился он сильно помятьШ и злой — в дороге с ним случилась небольшая неприятность: катер, на котором он плыл из Николаевска-на-Амуре, перевернуло штормом.

Чуть позже прибыл руководитель экспедиции — на сей раз человек в погонах, полковник-железнодорожник. Нам его представили как оперативное на