Техника - молодёжи 2007-11, страница 13

Особо следует отметить самоотверженную работу испытателей и рабочих опытного цеха по отладке и сдаче образцов, которая проводилась на заводском полигоне в суровый мороз, достигавший — 47 градусов. Работы были завершены в срок.

В 1984 г. в Кубинке проводились объёмные испытания на стойкость шин опорных катков. На асфальтобетонной трассе средняя скорость новой машины получилась 73,4 км в час. А расчётная кинематическая скорость — 71,8 км в час. То есть получалось, что двигатель явно не догружался, работал на полмощности. Это свидетельствовало о малых потерях мощности ходовой части. Шины испытания выдержали.

Вернулись в Курган. В октябре здесь уже стояла ранняя зима. Снега не было, но всё замерзло. На заводском полигоне колеи от машин окаменели, и получились как бы ступеньки, твердые, как рельсы. БМП поехала — за один выезд тридцать сбросов гусеницы. Мы схватились за голову. Что делать?

Тут проявил исключительную работоспособность Владимир Иванович Бывальцев, ведущий конструктор в бюро ходовой части. Стали разбираться — оказалось, что мала винтовая жёсткость гусениц, жёсткость не обеспечивали пальцы, скрепляющие «бинокли». Бывальцев сделал своими руками стенд, где жёсткость можно было

промерить. Требовалось сделать сочленённый трак. Но это требовало подготовки производства, а на это, чтобы успеть к полигонным испытаниям, времени уже не хватало. Надо было принимать хотя бы временное решение. Я предложил сделать «крабы» — два креста, скрепленные надежным болтом, которым серьги крепятся. Эти «крабы» должны были снизу и сверху жёстко зажать бинокли. Конечно, было очевидно, что эти крабы быстро износятся, но пока этого хватало. Сделали быстро, проверили, получилось. Заказчику показали, что есть решение проблемы. Решили «крабы» не ставить, а иметь их в ЗИПе. Если надо будет, поставим.

Полигонные испытания начались в марте 1985 г., и долгое время «крабы» не требовались. Но позднее были испытания в горных условиях, в Армении. В каком-то ущелье сбросы гусеницы возобновились. Достали крабы, прицепили. Машина поездила — сбросов не стало.

Мы специально разработали механизм предохранения двигателя от заброса, чтобы можно было спускаться с гор, не пользуясь тормозами. Первый раз попробовали в Армении, у меня чуть сердце не выскочило от волнения: угол спуска был не очень крутой — 17 градусов, но не было естественной ловушки. Однако всё прошло благо

получно. А в горах Гиндукуша нашли естественный котлован, спуск ровный метров 200, никуда не улетишь. Машина стала спускаться на первой передаче — видно было, как гусеницы поддергивались нашим механизмом. Ускорения не было, машина двигалась в среднем равномерно.

В 1986 г. испытания в Турк-ме-нии проходили не просто. Стояла жара более 40 градусов. Нам надо было убедиться, что пыль машине не страшна. Танк Т-80 ходил здесь с пароходной трубой, чтобы пыль не хватать. А наша БМП-3 бегала без всякой трубы, воздухоочитка работала нормально. Но после испытаний мы воздухозаборник переместили, установив его за башней.

Испытания, проводимые на различных полигонах, в горных условиях и на море, машина прошла успешно и была принята на вооружение сухопутных войск и войск морской пехоты под индексом «БМП-3».

Мне хотелось добиться того, чтобы новая машина сохраняла своё превосходство над зарубежными аналогами длительное время — минимум лет 15. Прошло 15 лет, и действительно превосходство БМП-3 сохранилось. Никто даже близко не подошёл. Задача, которую я ставил лично перед собой, была выполнена. Но если бы не было таких хороших разработчиков, какие работали в нашем СКБ, не было бы таких великолепных машин.

Весной 1987 г., когда после моего доклада на коллегии Министерства обороны БМП-3 была принята на вооружение, я, помню, устало шагал по мартовской Москве, и на душе у меня было ощущение необычайной лёгкости, будто свалилась с плеч огромная привычная ноша.

Главное было сделано, пути дальнейшей модернизации БМП-3 были — в основном — намечены. Успешно прошли войсковые испытания. Предстояло освоение машины в серийном производстве. Новых, сложных конструкторских задач не предвиделось. Я занялся разработкой двигателя внутреннего сгорания новой схемы и хотел перейти в НИИД директором или, как минимум, заместителем директора по опытным работам. Но не получилось. В 1989 году я пошёл работать в Курганский машиностроительный институт заведующим кафедрой гусеничных машин.

На правах рекламы

www.tm-magazin ,ru 11