Юный техник 1971-10, страница 28

мотор, собака усаживалась сбоку от штурмовика на задние лапы и, высоко задрав острую мордочку, призывно лаяла. После взлета продолжала сидеть на прежнем месте, как изваяние, терпеливо ожидая возвращения самолета. В это время ее невозможно было отозвать от опустевшего капонира никакими приманками.

Когда же по аэродрому после приземления рулил самолет Наумова, собака преображалась: носилась по кругу, закладывая крутые виражи, делала невероятные прыжки и кульбиты, радостно взвизгивала.

Увидев такое впервые, многие удивлялись:

— Мы отличаем самолеты по бортовым номерам, а как она угадывает?

— Если вблизи, так нюхом, а издали предчувствием, — пояснял Васильев.

— Какое предчувствие у собаки?

— Я тебе не доктор... А вот сам убедился однажды: мы спокойно спим, а собака воет. «Сбесилась, — думаю, — что ли?» А вскоре после этого как тряханет! Кровать ходуном по комнате, ошметок штукатурки меня по лысине огрел... BoY какое предчувствие!

...Шли дни, недели, один месяц сменялся другим

Запахло осенней прелью. По утрам на полевой аэродром ложились густые туманы, наши сапоги блестели от обильной росы.

Все больше становилось мест в нашей столовой, но перед Сашей Чуприной всегда стояли ромашки, а у ног Наумова покорно лежала раздобревшая собака. Наш зав-столовой давно с этим смирился.

Однажды после подъема Наумов заглянул под нары и увидел там уже не одну свою подопечную. Она облизывала двух черненьких щенят. У одного белели только лапки, у другого кончик хвоста.

Наумов схватил с подоконника попавшийся под руку солдатский котелок, выскочил во двор и быстро вернулся. Котелок с колодезной водой поставил под нары. Потом снова исчез, вернулся с охапкой пахучего сена, подстилку заменил.

Всполошились воздушные стрелки, заглядывали по очереди под нары.

— Поздравляем тебя с наследниками!

А Рыжая смотрела на них томными глазами и в знак благодарности за такое поздравление легонько шевелила ушами. Лишь Васильев, присевший на корточки, решил высказать упрек:

— Ведь на пятой летной норме довольствовалась, а только двоих принесла... Неужели забыла, что в полку три эскадрильи? Как мы их теперь будем делить?

...Кроме боевых дел, у нас на досуге появились новые заботы.

— Если нам не удалось установить клички Рыжей, то ее сыновей надо толково назвать, — внес предложение Васильев.

Его поддержала Саша Чуприна:

— Только обязательно по-авиационному.

Долго ломали головы, пока Костя Аверьянов не подсказал:

— Давайте вот этого, что в белых чулочках. Болтиком назовем?

— А другого?

— Поскольку тот карапуз почти кругленький, пусть будет Дутиком.

Вторая кличка была даже более авиационного свойства: дутиком именовалось маленькое резиновое колесико под хвостом самолета. Над Болтиком взял шефство Аверьянов, а на Дутика претендовали сразу две эскадрильи, да еще и техники, жившие на аэродроме, нам доказывали:

— А кто на самолетах пробитые дутики меняет? Мы! Пусть он наш и будет.

Хоть аргумент и был весьма убедительным, но вопрос о том, кому отдать Дутика, все еще оставался открытым до тех пор, пока на нашем аэродроме не произошло событие...

...Как-то к вечеру приземлились два самолета У-2. Прилетели дорогие друзья из истребительного полка, которые нас постоянно сопровождают в полетах и отбивают «мессершмиттов». Явилась очень представительная делегация: Герои Советского Союза Вася Федоренко и Володя Истрашкин во главе со своим боевым комиссаром летчиком Александром Матвеевичем Журавлевым. Мы обрадовались гостям.

— Заночуете у нас? Отужинаете?

— Мы по срочному делу.

— По какому? Взаимодействие организовывать?

— Бьем вам челом от всего полка: подарите нам одного черненького. Не будем кривить душой, за этим и прилетели...

От такой неожиданности мы вначале опешили. За всех ответил Наумов:

— Дутика, что с белым хвостиком, мы поделить не смогли. Его и берите. Пусть он будет истребителем.

— Низко кланяемся, — поблагодарили нас истребители, забрали карапуза и улетели. Мы им долго смотрели вслед. Костя Аверьянов первым нарушил молчание:

26