Юный техник 1971-10, страница 29

— Ну что ж, а Болтик у меня будет настоящим штурмовиком. Вот увидите|

С того самого дня Аверьянов часто уходил с Болтиком на стоянку. Он подолгу сидел в кабине своего штурмовика с бортовым номером 13, закрыв над головой фонарь. Полагали, что летчик увлекся слепым тренажем — приучается с закрытыми глазами на ощупь отыскивать нужные краны, переключатели, рычаги. Занятие это очень полезное. Но мало кто знал, что вместе с Аверьяновым в кабине все время находился и его Болтик. Летчик приучал щенка лежать на определенном месте, которое нашлось в кабине только слева от сиденья. Вот и привыкал Болтик к кабине штурмовика с незнакомыми ему запахами лака, бензина, а потом и к оглушительному гулу двигателя во время пробы на земле.

...Шесть ИЛов полетели штурмовать опорный пункт Горно-Веселый. В боевой расчет вошел экипаж Бориса Папова. Рыжуха после проводов, как всегда, неподвижно сидела у опустевшего капонира.

Прошло пятьдесят томительных минут, на горизонте показались еле заметные точки. Все пристально всматривались, щуря глаза, насчитали их пять. «Где же шестой?» — гадали летчики, а с Рыжухой уже творилось неладное: она начала метаться из стороны в сторону, обнюхивать траву. Потом начала подвывать.

— Крота, наверное, учуяла... — успокаивал Васильев.

Когда пять штурмовиков начали один за другим приземляться, появился и шестой. Но летел он на пониженной скорости и неуклюже заваливался то на одно, то на другое крыло. Значит, самолет поврежден. Шел он на посадку с прямой и поперек старта. Это был самолет Папова. Ствол пушки воздушного стрелка был высоко поднят кверху, а головы Наумова совсем не видно.

Продырявленный в нескольких местах штурмовик еще рулил на свою стоянку, а Рыжуха начала странно припадать к земле и протяжно скулить.

К штурмовику подъехала санитарная машина. Летчик не спрыгнул с крыла, а вяло сполз. Из кабины стрелка вытащили неподвижного Наумова, на носилках погрузили в санитарную машину.

В этот же день, когда с полка сняли боевую готовность, мы хоронили Николая Наумова. Был тихий вечер. За гробом шли летчики, техники, воздушные стрелки. Шли на железнодорожное кладбище. Вместе со всеми уныло брела Рыжуха.

Произнесли краткие речи. Трижды сухо треснули винтовочные выстрелы. Вырос еще один могильный холмик с красной пирамидкой и жестяной звездочкой наверху. Саша Чуприна положила букет ромашек.

За ужином было тихо. Опустело место рядом с Сашей Чупримой. Под столом кусок фанеры, но не было Рыжухи. Один Болтик терся у наших ног и заигрывал с черной кошкой.

Рыжухи в эту ночь не оказалось в общежитии. Искали ее повсюду — не нашли.

Прошло недели две, нам нужно было перебазироваться дальше на запад. Васильев и Саша Чуприна с цветами пошли на кладбище. На могиле рядом с увядшими ромашками они увидели неподвижную Рыжуху.

Загудели моторы, штурмовики пошли на взлет. На самолете № 13 вместе с Аверьяновым летел Болтик. Он лежал на знакомом ему месте мордочкой вперед, к мотору, навострив уши. Это был его первый полет, но еще не боевой...

...Боевое крещение Болтик получил на полевом аэродроме у хутора Трактового. Тогда он полетел через Керченский пролив в Крым, штурмовать противника у горы Митридат. И потом еще не раз летал он с Аверьяновым. Сколько всего боевых вылетов было на счету у Болтика до конца войны, никто, кроме Аверьянова, не знал. Но часто приходилось видеть, как после приземления из кабины штурмовика № 13 первым прыгал на крыло, а с крыла на землю черный песик с белыми лапками. Он мчался к ближайшему пеньку или кустику и, постояв там бочком на трех лапках, как самая обыкновенная собачонка, стремглав возвращался к своему командиру экипажа.

Многие считали, что полеты с собачкой — это блажь летчика. Аверьянов нас убеждал, что Болтик сигнализирует об опасности, которой он сам еще не замечал.

— Если тычется мордочкой в ногу, значит надо маневрировать: где-то есть разрывы зениток, которых я не вижу, а может быть, «мессер» подкрадывается сзади.

Кончилась война. В День Победы, когда все палили в небо из пистолетов. Болтик тоже носился по аэродрому, вызванивая висевшими у него на ошейнике фашистскими железными крестами.

Потом были войсковые учения. Аверьянов на штурмовике имитировал воздушный бой истребителя. Тогда он погиб от нелепой случайности. Отважного летчика с воинскими почестями похоронили на кладбище в Бунцлау, где погребено сердце Кутузова.

27