Юный техник 1981-06, страница 78

Правда, квинта при этом пострадала. Этот считавшийся незыблемым интервал стал короче. Как вы догадываетесь, ровно настолько, что теперь двенадцать квинт точно укладывались в семь октав. Но изменение было настолько незначительным, что только очень тонкий слух мог уловить «тупые» квинты. Изменились, но тоже слегка, и все другие интервалы. Чистой осталась только октава.

Достоинства нового строя постепенно стали очевидными почти всем. Исчезли «волки». Стало возможным переходить из тональности в тональность и из лада в лад как угодно. В самом ладу, естественно, остались те же семь основных звуков, но теперь любой лад мог открываться с любой клавиши, хоть с черной, и тогда

Таблица 12

некоторые белые клавиши становились дополнительными, а не основными. Так что сейчас клавиши двух цветов и двух размеров — лишь дань традиции, потому что все звуки уравнялись в правах.

Можно было бы привести еще одну таблицу, но лучше всего представить себе новую музыкальную шкалу, глянув на гриф гитары. Каждое расстояние между порожками относится к соседнему, меньшему, как корень двенадцатой степени из двух относится к единице.

Казалось бы, все хорошо, но проблемы остались. Например, строй оркестра Фортепиано, челеста, ксилофон, орган настраи

ваются по Веркмейстеру. Вся скрипичная группа может играть в чистом строе, но вынуждена подлаживаться. А фанфара и хотела бы подладиться, да не может. Ведь труба, гни ее или скручивай, остается трубой, физическим телом, и, если у нее нет специальных приспособлений, ни наш слух, ни Пифагор, ни Веркмей-стер не в состоянии ничего с ней поделать. И поскольку у фанфары нет ни клапанов, ни вентилей, она до сих пор играет в натуральном строе.

А кроме проблем, остались интересные вопросы. Математически все тональности равны, но почему у многих композиторов есть любимые? Почему тональности, даже если все они минорные, кажутся им разными — от грустных до глубоко трагических? А мажорные — от радостных до страстных и возвышенных?

Но мы не будем пытаться отвечать на эти вопросы. Там, где речь идет о тонкостях и оттенках человеческих чувств, арифметика становится бессильной.

С. ГАЗАРЯН

Рисунок Г. АЛЕКСЕЕВА 75

(О fi) fee А)

32 36

40,5 45,5 46 х *