Вокруг света 1963-07, страница 17
ГЕННАДИЙ ФИШ VVW ы ехали из Рейкьявика к III Большому Гейзеру и к fiUi Гекле- II4 I «Присутствие вулкана, г Аш 1 даже потухшего, всегда UMU придает пейзажу нечто поражающее и трагическое, позволяющее смотреть на него с неослабевающим вниманием», — писал Стендаль. Он прав, но как же действует на воображение не потухший, а действующий вулкан, такой, как Гекла, признанный всеми легендами «дымоход ада», не раз на протяжении веков, словно опустошительная война, разорявший исландский народ! По дороге нам предстояло остановиться в местечке Хверагарди, где мы были приглашены на обед Гуннаром Бенедиктссоном, известным писателем, активнейшим деятелем Социалистической единой партии Исландии. Машиной, которая несла меня в «Сад гейзеров» — так буквально переводится название местечка Хверагарди, находящегося посредине стокилометрового пути от Рейкьявика до Большого Гейзера, — управлял Эйольфур Ауре-сон, ответственный секретарь общества «СССР — Исландия». Сокращенно, по первым буквам исландского названия, общество это именуется MIR; члены его радуются тому, что, если прочесть его латинское написание по-русски, оно соответствует емкому русскому слову, определяющему и стремление народа и политику нашего государства. Извилистая гористая дорога ведет на восток. Эйольфур останавливает машину. Перевал... Позади остается горное плато, впереди — плоская равнина. Правый фланг ее граничит с морем, слева же она доходит до полукружья высоких холмов. У подножья их, словно из труб маневровых паровозов, вырываются, клубятся белые дымки. На остекленных стенах депо горит отраженное рыжее солнце... Но нет, это не дымки паровозов — во всей Исландии нет ни одного метра железной дороги, — это «Сад гейзеров», пар восходит от горячих источников, и закат отражается в стеклах оранжерей. * * * Гуннар Бенедиктссон встретил нас перед палисадничком своего небольшого дома, усеянным пестрыми цветами. Этот лысеющий высокий семидесятилетний человек с черными мохнатыми бровями, под которыми светятся добрые зеленые глаза, совсем не похож ни на старика, ни на того трибуна, образ которого витал в , оем сознании, Из книги «Отшельник Атлантики». когда я читал еще в Москве его книгу «Исландия в борьбе за независимость». Он скорее походил на доброго старого учителя, который не может удержаться от шутки. С напускной строгостью ласково журит провинившегося шалуна и считает себя при этом суровым человеком. Впрочем, не странно, что Гуннар похож на учителя, он и в самом деле учитель и ведет в гимназии два предмета: математику и историю. Может быть, сочетание этих двух наук и отражается в его стиле — одновременно точном и эмоциональном... Гуннар знакомит нас со своей женой, тоже учительницей, и сразу же ведет нас к горячим источникам, благо они, можно сказать, в двух шагах от дома. В Хверагарди среди жилых домов на улицах струятся и фонтанируют горячие ключи. — Разве не выглядит скверным анекдотом то, что до недавних пор мы использовали эту великую силу земного тепла, это богатство только для стирки белья... И еще некоторые крестьяне пекли хлеб, закапывая тесто в землю около горячих источников... А между тем уже сейчас используемое тепло земли эквивалентно потреблению восьмидесяти тысяч тонн импортного каменного угля в год!.. Бенедиктссон шагает так быстро, что трудно поспевать за ним... — Но кое-что мы уже успели сделать. Вот здесь ведутся изыскания, — говорит он, останавливаясь около одного из парящих источников — в жерло его вставлена труба, по которой изливается наружу горячая вода. — Хотим построить местную электростанцию... Температура воды 90 градусов. Можно строить станцию с турбинами низкого давления. Итак, в Хверагарди будет своя энергия!.. Не только оранжереи. — Вот первое здание санатория на наших горячих источниках. Вода их целебна. Вроде вашей Ма-цесты. А дебит ее такой, что можно основать курорт мирового значения. Вы заметили, что на наших картах часто встречаются названия, корни которых «хвер» — горячий ключ или «рейк» — дым, пар: Рейкьявик, Рейкьянес, Рейкхольт, Рейкьяхлид, Хвераведлир, да то же самое Хверагарди, где мы с вами сейчас гуляем. В этих названиях — удивление народа перед жаром земли. Несколько веков потребовалось, чтобы бесплодное чудо природы стало слугой чело века! Нас заставляли покупать английский уголь. И если бы не трудности с его доставкой в годы войны, может быть, и до сих пор в Рейкьявике дымили бы трубы... Лишь в 1944 году в дома пошла природная горячая вода. Ею не только отапливают здания, но и пьют, такая она чистая. Но вы уже знаете об этом. Благодаря этим источникам, — говорит Бенедикагссон, — все исландцы умеют плавать. В школах это обязательный предмет — плавание. Ведь у нас свыше восьмидесяти бассейнов для плавания. Не считая школьных. А раньше даже рыбаки не умели. Попробуй поплавай у берегов Исландии! Море незамерзающее, а сам тут же замерзаешь! Ну, пора и обедать! — торопит нас домой Гуннар. Но по дороге, выполняя наказ жены, он должен зайти в оранжерею... — Сейчас вы увидите исландские бананы! — говорит он. Исландские бананы!.. Не кажется ли это словосочетание парадоксальным? . Ведь прилагательное «исландский» в нашем сознании прочно и привычно сочетается с другими существительными. Всемирно известны: исландские саги и исландская сельдь; исландский мох, этот северный кустистый лишайник, из которого в голодные годы здесь пекли хлеб, и исландский шпат, прозрачные куски которого можно найти в любой коллекции минералов. Итак, исландская сага, исландская сельдь, исландский мох, исландский шпат... Но исландские бананы? Вслед за Гуннаром вхо С/ ,А*6МГ9 ЛЫМ9&ШЛЛ' 15 |
