Вокруг света 1968-05, страница 12

Каменная путаница домов в Монсе, толчея лодок в Остенде и одинокая фигура ловца креветок, объезжающего бесконечные пустынные отмели, — все это приметы «плоской страны» Фландрии.

семнадцать процентов экспорта в США, а алмазы — двадцать семь. И все—из Антверпена... Каждые четыре года корпорация алмазоторговцев дает бал. Вам не повезло: в этом году его не будет. Иначе вы увидели бы, как вальсируют несколько миллиардов на наших супругах, настоящие редкости.

Что ж, за невозможностью увидеть эти я отправился смотреть другие редкости.

Я стою перед трехметровым питоном, причем ни решетка, ни стекло не разделяют нас. И все потому, что бельгийские офидио-психологи, а проще — специалисты по змеям, очень хорошо изучили свой предмет. Они заметили, что питон любит тепло и никогда не поползет туда, где холодно. Поэтому они поставили в его помещении батареи, охладили коридор, где ходят посетители, и убрали перегородку. Мудрый змей, должно быть, утешает себя мыслью о том, что съест всех этих любопытных, когда их вынут из холодильника.

Немного дальше редкие райские птицы смирно сидят в своих открытых освещенных вольерах, хотя никто не мешает им взять - и улететь в темный коридор. Гид объясняет, что эти птицы боятся темноты, так что администрация не беспокоится, что они разлетятся. Так, благодаря

системе, изобретенной в Антверпене и вошедшей в мировую зоо-литературу под именем «Antwer-pen cage system», создается иллюзия полной свободы.

Зоопарк пестрит названиями: «Птичий дворец», «Дом гиппопотамов»; здесь есть даже «Семейный отдел», где, надо думать, обремененные потомством слонихи получают пособие. Волшебный зоопарк. Единственный его недостаток? То, что он находится в Антверпене. Город так красив, его так интересно разглядывать, что обычно не остается времени на зоопарк.

Брюгге нереален.

— Вы, наверное, говорите о «Мертвом Брюгге», — перебивает меня городской голова — эшевен.

И он стал перечислять мне возродившиеся отрасли промышленности, порт Зебрюгге... Но мне, мне нужен был старый Брюгге.

— «Брюг» значит на нашем языке мост, — сказал мне фламандец.

— Вовсе нет, — возразил валлон. — Брюгге происходит от «бриггия», что на древненорвеж-ском означало пристань. Скандинавы первыми приплыли в Звинн.

Звинн — это морской рукав, образовавшийся после наводне

ния в IV веке. Несчастье — ибо Северное море залило тогда целую провинцию — породило процветающий порт. Тринадцатый век — слава Брюгге. Соперник Ганзы и Лондона, он делается главным складом двадцати двух торговых городов. Двадцать консулов заседали в его городском совете, пятьдесят две гильдии, каждая со своим гербом, объединили сто пятьдесят тысяч ремесленников и мастеровых. Здесь родилась первая в мире биржа. Семейство почтенного ван дер Бурзе жило тогда у самого порта в четырехэтажном доме. Негоцианты из многих стран собирались у него поговорить о делах. Скоро уже все договаривались попросту встретиться «у Бурзе». Слово привилось, вошло во все европейские языки: «биржа». Дом этот стоит и поныне; в нем, как полагается, банк.

Смелый город, никого не боялся. Когда король Франции отправил своих рыцарей наказать его за строптивость, горожане встретили всадников своими увесистыми дубинами. В тот вечер победы четыре тысячи золотых рыцарских шпор подвесили на стены собора.

Я стою перед Грутхузе — дворцом фламандских герцогов, где на фронтоне высечена надпись: «Излишек — в вас» — девиз

ю