Вокруг света 1969-12, страница 25

Методический подход к вещам и знание языков сделали Сантьяго Хеновеса идеальным квартирмейстером. Джордж Сориал — подводник экстракласса и завзятый рыболов. Он тоже был превосходным коком, и его восточные блюда соперничали с итальянской кухней Карло. А вообще каждый делал то, что в данную минуту было необходимым делать, и происходило это как-то само собой.

— Среди более Поздних записей дневника есть такие:

«19.6. Весь дено боролись за правильный курс, очень плохая погода, огромные волны. Ю р и й».

«21.6. В ночь с 19 на 20 сломали весло. Жуткая ночь. Ю р и й».

«27.6. Тысяча извинений, но эти дни страшно устал и стало не до писанины. Ю р и й».

«Нам пришлось основательно повозиться с кормой! Т у р».

Вопрос к Хейердалу:

— Двадцать с лишним лет назад вы пустились в плаванье на «Кон-Тики». Но тогда вам было тридцать с небольшим лет, а в молодости легче принимать отважные решения. Что же на этот раз послужило побудительным мотивом пуститься в тяжелое и, как ни говори, рискованное странствие?

— Мотивы были почти те же самые. В подходе к древним цивилизациям существуют две крайности. Известно, что древние культуры Америки, с одной стороны, и культуры Старого Света обладают некоторыми чертами сходства. Ступенчатые пирамиды Древнего Египта похожи, например, на мексиканские; там и здесь высоко развита техника трепанации черепа, мумификации; есть и другие параллели. Но есть и существенные различия. Одни объясняют сходство исключительно диффузией, переносом культуры из Старого Света при доколумбовых плаваньях, контактами через океаны, существовавшими еще тысячелетия назад. Другие полагают, ч?о никаких контактов не было и быть не могло, что культуры развивались совершенно независимо и черты параллелизма объясняются единственно тем, что цивилизации примерно одного уровня, сформировавшиеся в относительно схожих географических условиях, пришли в ряде случаев к близким результатам.

Иногда говорят и пишут, что я убежденный диффузионист. Это не так. Я бы назвал диффузионистом того, кто все культурные параллели предпочитает объяснять контактами, а изоляционистом того, кто догматически считает, что омывающие Америку океаны оставались непреодолимыми до 1492 года. Обе эти крайности излишни. Но в теоретическом споре бывает очень трудно доказать что-либо. Так было с проблемой контактов через Тихий океан. Известны вполне достоверные факты, что на тихоокеанских островах есть американские растения, появившиеся там задолго до плаваний европейцев. Тотчас выдвигается возражение: плоды и семена могли быть занесены течением. Да, но семена некоторых из этих растений не переносят морской воды. Неважно, они были на корнях деревьев, перенесенных течением. А почему не на судах древних обитателей Америки? Потому что те не плавали и не могли плавать в океан, у них не было больших судов, а их плоты не способны... И так далее¹.

Я упрощаю и огрубляю дискуссию, но, думается, ясно, что в абстрактных спорах такого рода трудно найти истину. Я и отправился на «Кон-Тики», что

бы экспериментально доказать: древние обитатели Америки могли переплыть Тихий океан. Начиная с 1947 года уже шесть плотов отважились пуститься в Тихий океан, и пять из них благополучно достигли отдаленных островов. Спор, таким образом, исчерпан. Жители американского побережья, пользуясь благоприятными течениями и ветрами, вполне могли войти в контакт с тихоокеанскими островами, и с этим фактом надо считаться в любых построениях.

В 1966 году я руководил симпозиумом о доколумбовых связях с Америкой на 37-м конгрессе американистов. И снова был поражен умозрительностью дискуссий. В частности, многие утверждали, что контактов между Старым и Новым Светом не могло быть, потому что, например, в Древней Африке не было судов, которые могли бы совершить такое плавание. Это для меня послужило вызовом.

— Еще вопрос о мотивах. Американский мореплаватель-одиночка Уильям Уиллис писал, что, отправляясь в плавание через океан, он не ставил перед собой научных задач, как Хейердал или Бомбар. Его целью было осуществление мечты, которая владела им с детства. Для Уиллиса плавание было творческим актом, в котором он жил наиболее полно, ощущал себя личностью, поднявшей себя до пределов человеческих возможностей. В борьбе со стихиями и со слабостью собственного «я» он бросал вызов философии типа: «Ничего не поделаешь, обстоятельства сильнее нас», — и утверждал свобо-. ду и величие человеческого духа. Созвучна ли вам эта философия?

Тур Хейердал:

— Я не ищу приключений ради самих приключений. Полнота жизни не обязательно связана с преодолением стихий; работа мысли, достижение гуманной цели украшают ее сильней. Я органически не способен считать людей, живших тысячелетия до нас, ниже себя, и мне претит, когда я сталкиваюсь с таким часто даже подсознательным пренебрежением к тем, кто жил до нас и не владел нашей техникой. Мне доставляет удовольствие щелкать по носу ученых сухарей и высокомерных гордецов. Но мотивы преодоления собственной слабости, пассивности, мотивы утверждения человеческой личности через достижение, казалось бы, недостижимого мне близки и понятны. Человечество невозможно вне движения, а движение предполагает непрерывное утверждение флага человеческого духа на все новых и новых вершинах.

— Вы говорили, что самым трудным были начало и конец плаванья. Записи в дневнике действительно красноречивы.

«8 июля (45-й день). Вчера была жуткая ночь и плохой день — волны заливают нас. Ю р и й».

<?Сегодня на «Ра» совсем неуютно — всюду вода. Тур».

<(13 июля. Нас продолжает заливать. Корабль вышел навстречу... До нас примерно 700 миль.

Положение наше аховое. Ю р и й».

«Погода дрянь, зато ребята отличные! Т у р».

Что, собственно, поставило вас в такое положение — штормы или недостатки судна?

Тур Хейердал:

— И то и другое. Штормы были сильные, а недостатки... Скорей наши ошибки. О некоторых просчетах, которые мы допустили, конструируя судно, Юрий уже говорил. Но их едва ли можно было предусмотреть заранее.

23