Вокруг света 1970-08, страница 28
дель, нетрудно домыслить жизнь человека в этом городе, наполненную трудом, учебой, отдыхом, домашним уютом. ...Мы часто смотрим сегодня на землю с птичьего полета. Мы пролетаем над одинокими огоньками какого-нибудь полустанка, затерянного в ночи, над озерцом огней небольшого городка, над мостами, соединяющими берега реки, над заревом, стоящим над городом. Мы пролетаем мимо, мимо, и чувство горечи и досады, что эти места так и остались незнакомыми, оседает в душе. Но как радуемся мы, узнав светлое от огней ночное небо и силуэты высотных зданий, которые говорят: да, это Москва. Наверное, когда-нибудь даже ночью мы будем узнавать города, над которыми лежит наш путь, и это чувство узнавания будет началом знакомства с незнакомым... Конечно, каждая световая панорама города должна иметь свое лицо. Лицо Тольятти — четкое, собранное, логичное, — мне кажется, узнаешь с высоты. Хотя у архитекторов этого молодого города, лежащего на плоской ладони волжского берега, пожалуй, меньше возможностей, чем у тех, кто работает со старыми, сложившимися городами. ...Помню, как в душную июньскую ночь стояли мы на горе Геллерт, самой высокой точке Будапешта. Огни Буды и Пешта разливались вокруг — семнадцатикилометровая в диаметре световая панорама. Многоплановые огни Буды, высокой части города, придавали всей панораме вид загадочный и фантастичный (вот он, помощник архитектора, — холмистый, гористый рельеф). Гладкую ленту Дуная пересекали цепочки огней, соединяя воедино свет берегов, — знаменитые мосты древнего Будапешта. Были в этих огненных строчках мостов свой ритм, своя поэзия. Линии автомагистралей казались канвой, на которой заливающим светом были «вышиты» шпили, стены и лестницы Рыбацкого бастиона, монументальное здание Парламента, здание Национального музея и площадь Героев. История, казалось, диктовала освещение. И весь этот свет словно фокусировался в одной точке — на монументе Свободы, рядом с которым стояли мы, на крутых стенах крепости-цитадели, что служили фоном подсвеченной статуе — женщине, держащей пальмовую ветвь над головой. Архитектор подобен режиссеру в театре, который пользуется светом, чтобы подчеркнуть глубину пространства, выделить главное, «утопить» несущественное... Правда, сцена у градостроителей иная, более сложная — темное необъятное небо, огромные пространства площадей и улиц, фон, сотканный из однообразных окон жилых домов. Но в их распоряжении есть свои особые средства. Венгерские архитекторы, которые давно и продуманно работают над световой панорамой Будапешта, понимают, что световая панорама города должна вытекать из анализа исторически сложившейся структуры города, что художественность этой панорамы во многом зависит от умения архитектора выделить и акцентировать светом наиболее ценные ансамбли, найти современные средства освещения сегодняшней архитектуры, правильно сочетать, выявляя структуру города, освещение этих объектов с инженерными и промышленными сооружениями города — мостами, башнями, трубами, со световой графикой набережных, автомагистралей, транспортных развязок... На стенах лаборатории, в которой показывают мне макет Тольятти, — фотографии вечерних пано рам Москвы, Будапешта, Парижа, Рима, Брюсселя, Вашингтона, Вены, Нью-Йорка, Лондона, Праги. Многие из них сняты Николаем Михайловичем Гусевым, под руководством которого делался проект светящейся модели Тольятти. Тем самым Гусе-вым, который задает студентам, сдающим свои проекты, традиционный с некоторых пор вопрос: «А как ваш кинотеатр (или стадион, или музей, или жилой дом) будет выглядеть вечером?» И студент стремится доказать, что темнота не поглотит без остатка его творение. Еще в 30-х годах братья Веснины обдумывали проекты вечернего вида зданий. Тогда это было новшеством, сегодня без архитекторов, разбирающихся в проблеме вечернего освещения, работающих вместе со светотехниками и художниками, не обойтись ни одному городу. Если он не хочет отстать от века. Над световой панорамой работают сегодня в Тбилиси, Казани, Вильнюсе, Риге, Ленинграде. В прошлом году была принята генеральная схема освещения Москвы. Очень существенно, что архитекторы и светотехники пытаются решать проблему вечернего облика в масштабах всего города, увязывая с генеральными планами их развития. ...Мы любим смотреть на ночную необъятную Москву с Ленинских гор. Как любят тбилисцы рассматривать свой разрезанный Курой город с горы Мтацминда. Как любят ленинградцы, забравшись на купол Исаакиевского собора, созерцать четкие линии проспектов и скачущего к Неве всадника. В ночное время -можно «объять необъятное» — увидеть весь свой огромный город. Нетрудно понять, как нужно каждому человеку, чтобы в нем жила память о его городе в целом, так же как живет в нем память о переулке, в котором он вырос, и о доме, где родился. Я снова в Тольятти. Но теперь я вижу его не со смотровой площадки, а иду по его улицам (показывают фрагменты проекта) от окраин к центру, и моим гидом в этом путешествии по незнакомому будущему городу служит свет. Ворота в город. Посреди отливающей ночной синевой ленты шоссе, на фоне темного леса колышется развернутое знамя. Свет, падая на сотканное из алюминиевых полос полотнище высотой в 20 и протяженностью в 30 метров, создает впечатление движения. Знамя словно развевается по ветру навстречу бегущим в город машинам. Каждое время ищет и находит свои средства, чтобы выразить себя. Мне вспомнились другие ворота в другой город. Тяжелые, каменные, узкие — для одной телеги, — с малым гербом торгового Таллина. Вечером они погружались в темноту, и, верно, лишь дозорный на орудийной башне Толстой Маргариты освещал факелом ночь. То был XVI век... Серебристое пятно въезда в Тольятти осталось позади, а глаза, руководствуясь своими законами, ищут новый световой акцент. И находят. На повороте к эспланаде бульваров, к главной магистрали города — светящаяся пластина высотной гостиницы. Залитые лучами торцовые стены, вспыхивающий то красным, то зеленым, то желтым купол (кстати, назначение его весьма утилитарное — водоналивной бак), свет, бьющий из сотен окон, — можно ли не заметить эту, как говорят архитекторы, световую доминанту города? Глядя на здание гостиницы, отчетливо сознаешь, что одной из главных забот 26 |
