Вокруг света 1976-01, страница 57
Каждый мастер работал сосредоточенно, увлеченно и... весело. Казалось даже, что в воздухе витает какая-то песенка. Все-таки это были габровцы, и оттого, что именно габровцы, они не обращали внимания на посетителей: были скупы на праздность. Возникал некоторый барьер между мимолетными гостями и тружениками-хозяевами, некий кинематографический эффект. И ремесло запечатлевалось в памяти кадрами-картинками... куда с силой обрушивалась искусница-вода. Она бешено колотила ткань, так что никаких моющих средств, к радости габровцев, не требовалось. Очевидно, это был первый в истории «патент» на стиральную машину. «Паспорт» к машине в местном варианте звучит так: «Вода чистая, белье белое, а мыло — целое». ...На железном крутящемся валу насажена деревянная болванка. Мастер прижимал к ней резец, вилась мягкая стружка, и из не- ...Из горна вылетал сноп розовых искр. Это мастер качал мехи, раздувая огонь. Потом он переносил раскаленную заготовку на наковальню и звонко бил молотом. Под ударами рождалось лезвие охотничьего ножа... ...Женщины развешивали на перекладинах между врытыми в землю столбами тяжелые, с длинным ворсом «халиште» — ковры из овечьей шерсти. С перил мостика свисали новенькие, яркие — красные, зеленые, желтые — только что выстиранные покрывала и коврики. Стирали их здесь же, в огромном деревянном чане, уклюжей древесины выглядывала плоская деревянная миска — «га-ванка». Или фляга для ракии. Или глубокая солонка. Когда требовалось внимательно осмотреть изделие, мастер брался за длинный рычаг, высовывающийся из стены: снаружи опускалась заслонка, вода ярилась, но выбирала иной путь, — вал останавливался... ...В пламени паяльной лампы, усиленном вдуваемым через трубку воздухом, плавилась серебряная проволока. Металл капал крохотными каплями и застывал на куске асбеста. Ювелир осторожно брал их щипчиками и припаивал к основе. Получалась зернь. А то разогревал похожую, но витую из нескольких нитей проволочку и скал узоры. Или наносил на украшение точные штрихи и наплав-пял черневой сплав. Рядом поблескивала в лучах ослепительных ламп законченная филигрань... ...В древней деревянной постройке что-то трещало. Там вода молола зерно. Специальное устройство громко доказывало, что бункер почти пуст, и звало мельника: дать работу разошедшемуся жернову. В ларе холмиком возвышалась мука. Она родилась из пшеницы несколько минут назад. Сама мельница-долапкиня была в преклонном возрасте: ей недавно исполнилось ровно сто лет- Музей распадался на картинки, но когда они снова складывались, музея не получалось. Возникала машина времени. Она делала скачок через много-много десятилетий и переносила меня в прошлое. О том, что передо мной все же экспозиция, говорила лишь одна деталь: надписи возле домиков — «Сооружения не трогать!». А трогать хотелось... С некоторой опаской я подошел к сукновальне (или это была шер-стобитня? Как все же непросто разобраться современному человеку в древнем и, по сути, бесхитростном ремесле!) — сложному деревянному механизму под высоким навесом. Колесо не вращалось: вода миновала его, обрушиваясь с лотка мимо плиц. Требовалось взойти по лесенке внутрь постройки, отмотать кованую железную цепь, прикрепленную к рычагу, потянуть. Тогда часть лотка поднимется вверх, и поток устремится на колесо. Что же, я взошел и потянул. Меня обдало фонтаном. Тогда я дернул сильнее: механизм, до той поры словно прислушивавшийся к напору, чуть тронулся. Потом еще чуть-чуть. И наконец, тяжело и с неохотой мшаное колесо закрутилось, а под навесом, подчиняясь многочленной передаче, принялись ходить вверх-вниз массивные рычаги. Будто кто-то грузный дышал под землей, и работа его легких повторялась на поверхности. Вокруг надсаживались водяные колеса и гремели струи ручьев. Чистым тоном звенели колокольчики для овец и мелко били по металлу молоточки медников. Далеко разносились переливы особых «музыкальных шкатулочек», прикрепленных к втулкам распис 55 |
