Вокруг света 1976-12, страница 45

шие многоместные палатки стояли по периметру прямоугольника, образуя внутренний дворик со скамеечками и сценой посредине. Но «дворик» получился довольно большим и не спасал от ветра. Пыльные бури гуляли по нему так же свободно, как и за стенами палаточного городка.

— Зато все вместе, — сказал Агхам Шаркаев, студенческий комиссар. — Конечно, можно было сделать дворики небольшими, но тогда каждый отряд жил бы сам по себе...

В лагере, кроме поваров да дневальных, никого не оказалось, и мы идем через весь Газли, на другой его конец, где студенты возводят кварталы сборно-щитовых домов. В поселке не осталось ни одного пригодного для жилья дома.

Перепрыгивая через траншеи водопроводных магистралей, обходя штабеля досок, мы подходим к почти готовым кварталам одноэтажных коттеджей. Их сооружают отряды рабочих, приехавшие в Газли раньше студентов. «Здесь работают каршинцы, — привычно поясняет Агхам, — там — из Татарии». На стройплощадке каменного дома он здоровается с молодыми рабочими, разгружающими кирпич, — это ребята из Болгарии.

Огромный желтый экскаватор медленно катит, лязгая гусеницами, навстречу. Ветер вздымает за ним пыль. Я вижу, как парень и девушка, закутанная в платок, склонились над какой-то бумагой, но ветер рвет бумагу из рук и словно в насмешку подбрасывает еще больше пыли; парень и девушка пропадают в белесой мгле. Ничего вокруг не видно, песок лезет в глаза, скрипит на зубах...

— Это еще ничего, — говорит Агхам. — Два дня назад «афганец» здесь такую бурю учинил, да и «потеплее» тогда было — сорок шесть градусов в тени! Без пылезащитных очков работать было очень трудно, а всем очков не хватает, еще не подвезли. Командиры отрядов — знаете, как у нас — по столу кулаками на совещании стучат: подавай очки, да и только!.. Виктор Желтиков, командир отряда волгоградцев, предложил своим ребятам: тот, кто еще может работать без очков, пусть отдаст их тем, кому уже невмоготу. И знаете, предложение ребята приняли...

По дороге нам попадается огромная цистерна. Написано на ней «Молоко», но торгуют, к нашей радости, морсом. Морс пенится, и огромный детина привычно жонглирует кружками; народу со

бралось много, торговля идет ходко. Детина довольно улыбается.

— Семья у нас большая была, — внезапно вспоминает Агхам. — Шесть человек, одна мать-учительница работала. Отец вернулся с войны инвалидом и больше уж работать не смог. Небогато жили, но отец не уставал повторять, что наше богатство — это возможность учиться, и никогда не толкал нас копейку зашибать...

Там, где работают студенты, кажется светлее от свежеструганого дерева. Ребята из Рязани устанавливают первый щит на фундамент. Один оседлал щит верхом, того и гляди сверзится оттуда, но другие поддерживают щит * досками", и вот уж ставят следующий, получается угол — теперь гони в обе стороны стены. Женщина-узбечка в цветастом платье стоит рядом, смотрит; вероятно, дом возводится для ее семьи. У других домов стены полностью возведены, сооружают опоры для кровли. Я слышу знакомый кавказский акцент в разговоре и, подходя, спрашиваю, откуда бойцы — так называют себя здесь студенты. «Из Дагестана, — орет с крыши парень в солдатской панаме. — Из Махачкалы...» Вот так встреча, память сразу отбрасывает меня назад.

...Тогда, при землетрясении на земле Дагестана, люди тоже жили в палатках, ждали помощи — приезда строительных студенческих отрядов. «Они работают, как муравьи, — восхищенно говорил мне председатель колхоза о студентах. — Вы бы только посмотрели. Разом навалятся — и дом уже стоит. С ними у нас дела пойдут в два раза быстрее...» И вот теперь пришел черед дагестанцев отплатить за добро добром.

С высоты, где стоит парень в солдатской панаме, хорошо видна панорама стройки. Бульдозеры и экскаваторы разгребают развалины, только красная пыль остается на месте разрушенных зданий, а новые повсюду, словно грибы, растут. Верблюды, возвращающиеся из пустыни, озираются с удивлением, словно не узнают прежних мест.

— Двадцать лет строили Газли, — говорит Агхам. — Новый поселок собираются поднять за три года. Более тысячи двухсот студентов собралось тут, но и им дел будет невпроворот...

Под вечер студенты возвращаются в лагерь. Все так же душно, не ощущается прохлады. Их встречает горячий душ: воду берут из подземных источников; все уверяют, что это настоящий родон: стоит помыться, и сразу оживешь.

Где-то уже гремит транзистор, где-то — гитара. Девушки выметают песок из палаток, трясут простыни, даже в темноте видно, как взлетает 'облаком пыль.

Студентов пришел проведать Камиль Фазылов, парторг поселка. Среди смуглых, бледнолицых и светловолосых ребят, разомлевших от непривычной жары, он один выглядел совершенно бодрым. Сидя в раскаленном вагончике, напоминавшем финскую сауну, он — опять же один — не притрагивался к кувшину воды, в которой плавали_> льдинки. «Чай надо пить, чай, — приговаривал он. — Нельзя хододную воду в такую жару».

— Весна в этом году была необычная, — припоминая, по моей просьбе, подробности прошедших месяцев, рассказывает Камиль Ко-дирович. — Я уже здесь десять лет живу, но старожилы и те не помнят такой весны. Холодно было. В пальто ходили. И дожди замучили. Проливные. Что говорить, грозы были! Явление необычное для пустыни, но разве мог кто-либо предполагать, что за этим последует? О землетрясениях здесь не слыхали.

Правда, после ташкентского землетрясения разговор о том, считать или не считать район Газли сейсмоопасным, возникал. И все-таки решили, что землетрясений здесь опасаться нечего. Первый толчок прозвучал, как гром средь ясного неба. Хорошо еще, что оказался несильным... Он послужил нам хорошим предупреждением. Газодобывающие сооружения тогда лишь слегка затронуло, уже через три часа газ поступал в магистраль, но многие дома потрескалйсь. Весь поселок переселился жить в палатки. Из ближайших городов нам доставили их почти на следующий же день, затем стали прибывать многоместные, большие, для яслей и детских садов. Эти палатки везли на самолетах из Москвы...

Водопроводная станция была разрушена. Ее восстанавливали при продолжающихся толчках. Землетрясения тогда люди как-то не испугались. Это уже потом, когда ударило во второй раз, стали появляться такие, которые просили помочь им уехать. Их не задерживали. В основном же все население осталось, и теперь, как видите, почти удвоилось.

После первого толчка в Газли прибыли специалисты, — продолжал Фазылов. — Пытались установить: ждать ли следующего? Шебалин, ученый из Москвы, стоял на том, что толчки, возможно,

43