Вокруг света 1978-01, страница 11

Бараки жались к дворцу, к домам торговцев и ремесленников. В Гаване тесно. Стена сжимает растущий город. Улочки узкие. Деревянные постройки горят, часты пожары. Их устраивают пираты, восставшие рабы... После каждого пожара остается только камень. Гавану возводят снова и снова. Но улочки, хотя их строят теперь по плану, все так же узки...

Сотни раз, бродя по старым улицам латиноамериканских городов, я задавал себе вопрос: почему они такие тесные, сдавленные? — и не находил ответа. Нашел только здесь, в Гаване, случайно, когда прочитал в королевском Кодексе Индии: «В местах жарких строить улицы узкими, в холодных — широкими...» Оказывается, это была забота монарха о подданных в далеких землях. Узкие улицы должны были, по его разумению, давать тень и прохладу. В Гаване уже давно научились добывать прохладу по-иному, но строили все те же улочки. Это был своеобразный культ верности короне и гарантия собственного благополучия: испанцы боялись разбогатевших креолов и каждое местное новшество воспринимали как угрозу устоям. Дворец Такона должен был стать монументальным подтверждением нерушимости системы. Таким он и получился: тяжелым, серо-бурым и мрачным, с трибуналом и тюрьмой внутри — подлинный портрет эпохи. Развеселое беспечное барокко не спасало...

— А теперь поедем ко дворцу Альдама, быстро! — говорит Эусебио.

Я понимаю его. Он хочет, чтобы контраст был резким.

Хотя в Гаване этот дворец известен как дом Мигеля Альдама, строить его — почти одновременно с дворцом губернатора — начал отец Мигеля Доминго. Альдама были богатейшими, могущественными креолами. Стиль для своего дворца они выбрали «дерзкий» — классический. Все — от стиля до места строительства (за городской стеной) — говорило о вызове короне. И хотя, может быть, дальше архитектурного протеста Альдама не хотели идти, их дом стал символом борьбы креолов за независимость.

Каждая деталь дворца Альдама — свидетельство вкуса владельцев. Белые, итальянского мрамора, лестницы как будто висят в воздухе, едва касаясь стен; плафоны залов расписаны искусными европейскими художниками.

— Но, пожалуй, главное знаешь что? — обращается ко мне Эусебио. — Это атмосфера дома

Альдама. Здесь собирались знаменитые артисты, выступали певцы из Италии, встречались прогрессивные литераторы. У стен дворца толпились сотни слушателей. Гости Альдама выходили на балкон и приветствовали своих поклонников. Да и первые выступления за отмену рабства прозвучали здесь. — Эусебио увлекается рассказом. — Вот в этом зале собрались однажды меценаты только лишь для того, чтобы выкупить из рабства известного и поныне поэта, черного раба Франсиско Мансано. Его владелица маркиза Хусти де Санта, узнав об этом, удвоила цену. Но его все-таки выкупили и предоставили свободу с одним только условием: написать воспоминания раба. Он написал, и его книга стала величайшим документом эпохи.

Разве могли все это вынести испанские «добровольцы», как называли себя сторонники королевской власти на Кубе? Они напали на дворец Альдама, разграбили его и подожгли. Мигель Альдама бежал в Штаты и умер там в нищете... Впоследствии во дворце разместили табачную фабрику, ее сменила какая-то контора. Менялись времена и люди, проходящие мимо этих стен, а дом стоит по сей день. Невероятно, но факт: картины в стиле помпейских фресок, написанные европейскими мастерами, сохранились и сегодня выглядят так, словно они были написаны вчера!

АЛАМАР

...Выйдем на набережную. Если посмотреть на нее с площадки крепости Ла-Пунта, мы увидим длинную цепь трех-четырехэтаж-ных домов. Хотя каждый из них в отдельности (исключая немногие) архитектурной ценности, пожалуй, не имеет, все вместе они создают своеобразный «европейский» передний план набережной: дома построены в испанском стиле — с нависающими над тротуарами застекленными сверху донизу балконами, колоннадами первых этажей. Чуть дальше видны черепичные крыши других зданий, повыше, и уже за ними прямоугольники небоскребов, устремленные в небо. Самые большие из них — гостиницы: «Капри», «Насьональ», «Гавана Либре» (бывшая «Гава-на-Хилтон»), «Ривьера», «Сьер-ра»...

Они стоят как свидетели предреволюционной Гаваны. Гаваны для богатых туристов.

Здесь грязные деньги американской мафии превращались в «законные» доходы, половину которых получал сам Батиста — «симпатичный мулатик», как его называли в Вашингтоне.

Став в 1952 году диктатором, он издал закон — приглашение иностранному капиталу вкладывать средства в строительство отелей и гарантировал право открывать при них игорные заведения — казино. Что касается Гаваны, то планы Батисты были конкретно такие: застроить все западное побережье столицы злачными заведениями и возить туда без таможенного досмотра и других формальностей самых богатых туристов из США. Это был бы крупнейший центр острых ощущений во всем полушарии. Впрочем, история рассудила иначе. В новогоднюю ночь 1959 года в Гавану вошла революционная армия Фиделя Кастро. Батиста бежал.

Прошло 18 лет, и Гавана изменилась неузнаваемо. Нет, небоскребы все те же, все так же узки улочки Старой Гаваны. Но в отелях живут другие туристы: это кубинцы, трудящиеся, прибывшие в столицу , отдохнуть, и иностранцы, приехавшие, чтобы познакомиться с новой Кубой, строящей социализм. Во ⁴ многих дворцах Ведадо и Марианао разместились общежития и интернаты для школьников и студентов. На месте огромного пбля для игры в гольф поднялись этажи научно-исследовательских центров и факультетов университета, легкими, воздушными ярко-оранжевыми и синими корпусами школ украсились окрестности Гаваны: только в старших классах за последние пять лет прибавилось сто тысяч учеников. В Старой Гаване, самом густонаселенном районе кубинской столицы — до 400 жителей на гектар, — ныне идет реставрация дворцов и зданий, представляющих историческую и архитектурную ценность. По проекту перестройки города здесь запланирован капитальный ремонт жилых домов, их оборудуют и приспособят к тропическому климату, улучшится сообщение Старой Гаваны с другими районами города...

А 'там, где когда-то планировали возвести «Нью-Лас-Вегас», выстроились корпуса городов-спутников столицы: Гаваны-дель-Эсте и Аламара. Их пяти- и двенадцатиэтажные дома построены по типовым проектам. По ним видно, как развивается на Кубе строительная индустрия. Дома, клубы, кафе и магазины строили для себя те же люди, что и живут

9