Вокруг света 1985-09, страница 23

№

ЭКСПЕДИЦИЯ УХОДИТ^ в поиск

туда — от Каспия до Арала — мне и предстояло еще добираться.

Вскоре я был уже в базовом лагере экспедиции. Но, как выяснилось, спецрейс на Джиделибулак был отправлен только вчера, и снова «борт» пошлют туда не скоро. Оставался лишь один вариант: днями должны были повезти в партию горючее на бензовозе.

...Уже которую зиму, встречаясь в Москве с геологами, я слышал разговоры о побережье, где много солнца и моря, а вокруг на десятки километров — ни души. Приезжай, говорили ребята, не пожалеешь. Мне давно хотелось поближе познакомиться с их работой, и я обещал «завернуть» на Арал при случае.

И вот однажды Пронин показал космическую фотографию местности, на которой угадывалась некая клякса. Виктор назвал ее «звездой». Что ж, специалисту виднее. Затерявшаяся в просторах Приаралья «звезда» якобы таила в себе какие-то особые, пока неведомые свойства. И хоть сказано обо всем этом было еще туманней, чем выглядела на снимке сама клякса, я почувствовал, что поездка моя «созрела». И не только благодаря космосу.

Есть сила притяжения у открытых малолюдных пространств. Пустынны их просторы, оголены до того, что тоскливо и бесприютно взгляду. Но стоит пожить здесь однажды, как снова и снова влечет к себе их обдуваемая всеми ветрами необъятность.

Двадцать лет назад, после белесой,

горькой на вкус мирабилитовой пурги у залива Кара-Богаз-Гол, где снимали мы документальный фильм, я был уверен, что никогда больше не позовут меня эти унылые, засолоневшие берега. Но, кроме чувства заброшенности, что-то мятежное оставила в моей памяти пустыня, и зов ее слышался мне не раз...

В ожидании бензовоза я выехал в короткий маршрут по прикаспийским солончакам вместе с начальником геологической партии Иваном Алексеевичем Щербаковым. Мы остановились у недавно пробуренной скважины. Грузноватый, с опаленными руками бывшего фронтового летчика, Щербаков привычными движениями стал перебирать керн, поднятый из скважины. Глубинные породы раскрывались перед ним как страницы книги. В какую эпоху здесь было особенно много рыбы, какие моллюски ползали по дну Хазарского и Хвалынского морей — на любой из этих вопросов мог ответить Щербаков. А мне хотелось спросить его и о другом: не жаль ли, уходя на пенсию, расставаться насовсем с этой неприветливой, выжженной зноем землей? Последний полевой сезон, тридцать пятый по счету, проводит он здесь с женой Ираидой Ефимовной. Один и тот же регион: отроги Копетдага, Каракумы, Мангышлак, побережье Арала, Устюрт...

Все эти годы вместе, в одной и той же экспедиции. Только в ту, послевоенную, пору называлась она Центральной аэрогеологической.

Ее создали в 1 945 году с целью систематического геологического изучения недр страны. Использование авиации в геологических изысканиях было тогда делом новым и перспективным. По данным аэрофотосъемки, наземные отряды уточняли и детализировали особенности строения местности, выходы пород, составляли подробные геологические карты.

Год спустя в один из таких отрядов, Амударьинский, пришла выпускница курсов радистов Прайда Семина. А через три года они уже вместе толкали полуторку в зыбких песках Каракумов— бывший фронтовик, ставший техником, широкий в кости Иван Щербаков и старающаяся не уступать в выносливости мужчинам радистка. Вокруг полыхала весна — в ярких всплесках тюльпанов, в лиловых проблесках соцветий верблюжьей колючки. Но когда за день надо пройти до нового лагеря двадцать километров по залитым солнцем барханам — до цветов ли?

Горько-соленая глинистая вода, начерпанная из углублений в такырах, строго по норме; ручное бурение, после которого деревенели пропитанные солью мужские рубахи; в палатке такая теснота, что поворачиваться во сне с боку на бок можно было лишь всем сразу...

Из дали тех лет нынешние условия работы партии Щербакова могут показаться комфортными. Дом с кошарой — зимняя обитель чабанов — с приходом тепла становится опорной базой геологов. Здесь у каждого отдельная комната, на кухне — газ, воды в достатке не только для питья, но даже для небольшого огорода, где топорщатся на грядках хвостики петрушки и моркови. И все же это пустыня... Летом — иссушающий зной, осенью — обжигающие стужей ветра. И просоленная земля кругом с бурыми надолбами термитников.

За прошедшие десятилетия изменился и характер работы геологов. Ныне для составления геологических карт стали широко использоваться космические снимки. Человеку, не посвященному в таинства нового метода, фотография равнинного участка земли, сделанная с высоты двухсот пятидесяти километров, покажется невыразительной: бледные пятна и полосы на темно-сером фоне выглядят размытыми, оттенки их прихотливы и подчас едва уловимы. Однако для специалиста такие фотографии — кладезь информации.

Когда я задал Щербакову вопрос о том, есть ли практическая отдача от их работы в данном районе, он тотчас оговорился, что в их задачу не входит поиск месторождений полезных ископаемых. И все же такая отдача была.

С освоением природных богатств полуостровов Мангышлак и Бузачи для строительства дорог, аэродромов, жилых массивов потребовался гравий. Много гравия. Его возили сюда, на песчаные берега Каспия, за сотни километров.

Дешифруя космические снимки этого района, геологи обратили внимание на дуги еле заметных поднятий вдоль побережья моря. Если это замытые песком валы древней береговой линии, как напрашивался вывод, то не скрыты ли под ними пласты гальки — продукта более ранней деятельности Каспия? Проверили свои догадки на местности — и проблема дальних перевозок гравия отпала.

...Шофер бензовоза, спокойный подтянутый уроженец казахских степей Курал, приехал в партию Щербакова после полудня, но отправляться дальше не спешил. Впереди лежал самый трудный участок пути — почти от моря до моря.

С вечера Курал заправил машину, еще раз осмотрел ее, взял все необходимое в рейс. И все же утром, когда мы уезжали, хлопотливая Ираида Ефимовна дала неприкосновенный запас консервов, проверила, в достатке ли у нас воды. Таков здесь порядок. Плато Устюрт, которое ждало нас впереди,— та же пустыня, только, пожалуй, менее освоенная, чем лежащие к югу Каракумы.

21