Вокруг света 1988-09, страница 12

После закуски — густо наперченного салата из отваренного и мелко нарезанного цветка дикого банана с луком, заправленного уксусом, каждый получил по полной тарелке темно-коричневого духовитого супа из древесных крабов и порцию отварного маниока. Десерт состоял из зеленых тонкошкурных плодов гуаявы величиной с голубиное яйцо. Они имели беловатую мякоть приятного кисловатого вкуса, напоминавшую боярышник.

Как обычно, вечером все собрались у костра. Каждый принес с собой кружку, а Фан обеспечивал крепким чаем — вьетнамским или, по желанию, грузинским.

— Донгти Синь,— обернулся к охотнику Ракитин,— а ведь нас интересуют и звери. По ночам мы постоянно слышим их голоса, но самих еще не видели.

— Охотиться ночью трудно,— покачал головой Синь,— но если надо... Утром я схожу домой в деревню, а когда стемнеет, вернусь. Тогда и пойдем в джунгли на охоту. К этому времени будь готов.

Лок объяснил Ракитину, что охотиться они с Синем пойдут одни: если много людей в джунглях — удачи не будет.

Назавтра Синь появился под вечер в сопровождении худощавого подростка, которого звали Дан. Оба были вооружены старинными ружьями, заряжавшимися с дула. Через плечо у Синя висела вместительная сумка, скроенная из желтовато-коричневого меха. Он был одет как обычно, толь

ко на этот раз опустил рукава рубашки, а шорты заменил длинными брюками. Но вместо привычной кепочки его голову украшало странное сооружение из плетеной шапочки-сетки, к которой была прикреплена... коптилка — маленькая баночка, заполненная пальмовым маслом, где плавал фитилек. Оказалось, что это необходимо для освещения мушки ружья. Синь неторопливо отмерил порцию пороха и, засыпав в ствол, тщательно забил пыжом. Туда же последовал заряд дроби и еще один пыж. На куфер-ку — выступ в казенной части ствола — он осторожно насадил пистон и, любовно обтерев ствол рукавом, уселся на корточки. Дан мигом достал из костра горящую веточку и поднес к фитилю коптилки. Вспыхнув, затрепетал желтый язычок пламени, и сетка, сплетенная из луба пальмы «ко», стала прозрачно-желтой, отчего над головой у Синя вдруг возник золотистый нимб.

...Ночью джунгли были полны звуков, но главные музыканты здесь — цикады. Они как бы создавали непрерывный звуковой фон.

Бесшумно ступая, Синь шел впереди, и огонек на его голове светился, как маячок, в непроницаемой тьме тропического леса. Вдруг он замедлил шаги, остановился и сделал рукой знак, чтобы Ракитин приблизился. Впереди в темноте едва виднелась неширокая прогалина. Тусклый оранжевый луч фонарика Синя медленно пополз вдоль опушки, высвечивая то обломанный ствол банана, то причудливый куст, то частокол бамбука. Иногда на пути его вспыхивали и снова гас

Рисовые поля находятся иногда за несколько километров от деревни. Поэтому собранный урожай женщины переносят в заплечных корзинах.

ли таинственные зеленые и красные огоньки. Ракитин тоже включил фонарь, и луч света ослепительной белой дорожкой пересек поляну. В кустах послышались какая-то возня, писк, шорох — и все затихло.

Синь резко повернулся к нему и удручающе произнес: «Кемлам (плохо)». Они присели на поваленное дерево. Охотник, глотнув воды из фляги, полез в сумку, потом похлопал себя по карманам и, повернувшись к Ракитину, сделал вид, что выдувает дым. Он что-то сказал, а Ракитину вдруг почудилось: «Тьфу! Моя трубку потерял». Наверное, именно так и должен был сказать старый гольд Дерсу.

Синь пригнулся к земле и, подсвечивая фонариком, медленно пошел обратно по своим следам. Ракитин не сомневался, что искать в ночных джунглях трубку еще сложнее, чем иголку в стогу сена. Но он заблуждался в способностях Синя. Минут через пятнадцать охотник издал радостное восклицание и, вернувшись, с торжеством показал Ракитину найденную трубку Страшно довольный, он присел на корягу, любовно обтер трубку рукавом и, не зажигая, сунул в рот...

Они долго стояли, прислушиваясь к ночным джунглям. Но там царило полное спокойствие. Затем еще часа два бродили по ночному, полному та-

10