Дж. Даррелл

гончш? ъъттй

Положение мое оказалось явно невыгодным: во-первых, я не ожидал нападения, а во-вторых, сидел в очень неустойчивой позе, зажав в руке термос, а в другой — чашку с чаем. Животное, которое со страху показалось мне вдвое больше бобра, бросилось прямо между зажатыми в моих руках предметами и с ходу врезалось мне в живот. В то же мгновенье струя обжигающе горячего чая с убийственной точностью хлынула мне на колени.

Казалось, мы оба — и животное и я — были одинаково изумлены и напуганы. Наши вопли ужаса ничем не отличались друг от друга. Я схватил зверя изо всех сил руками. Но он, как резиновый мяч, выскочил из моих объятий. Судорожно задергались края сети, и в тот же миг еще более отчаянный, .чем ранее, визг донесся до моих ушей. Животное вырвалось от меня и со страху влетело прямо в сеть.

Сгорбившись, лежало оно в сети, дрожа, фыркая и временами безуспешно пытаясь перегрызть опутавшие его ячейки. Присмотревшись к зверьку, я понял, что мы поймали очень большую тростниковую крысу, которую африканцы называют тра-ворезом. Такое название отлично характеризует повадки этого животного. Его большие и хорошо развитые резцы срезают травы и посевы на полях местных жителей, словно косилка. Длина травореза оказалась около семидесяти пяти сантиметров. Тело животного покрывал жесткий коричневый мех. Полнощекая морда походила

Продолжение. Начало см. в № 4.

на морду бобра. Маленькие уши сидели на голове близко одно к другому. Толстый хвост и большие ноги были совершенно голые. Мне казалось, что животное очень сильно напугано. Траворез временами судорожно подергивался и подпрыгивал, сопровождая свои рывки отчаянным визгом. Я смотрел на него, и моя тревога росла, потому что по его внешнему виду можно было подумать, что он вот-вот подохнет от сердечного приступа. Только гораздо позже, когда я присмотрелся к этим животным хорошенько, мне стало ясно, что такой дикой истерикой они реагируют на любое необычное для них явление в надежде, вероятно, напугать или сконфузить врага.

Тростниковые крысы вовсе не робкие животные, и, если им представится возможность вонзить свои большие резцы в руку, они не задумываются ни на секунду. Мы вертели травореза всячески, выпутывая поочередно его лапы из многочисленных ячеек и втискивая зверя в прочный мешок. Вдруг он яростно дернулся в моих руках. Я инстинктивно сжал зверя сильнее, и, к моему удивлению, в пальцах осталось много шерсти, вылезшей из шкуры животного. Когда зверь был благополучно посажен в мешок, я сел на землю и рассмотрел волосы, которые вырвал из жирного тела травореза. Они были довольно длинные и очень толстые, как грубая щетина. Так я узнал, что шерсть чуть держится в коже травореза и легко выдергивается целыми пучками. Новые волосы растут долго, и лысые траворезы