Юный Натуралист 1973-12, страница 38

52

21

на я обнаружил на ветоши, на батарее — она была горячей, и он не замерз до смерти, а только дремал, не в силах двигаться.

Я взял его в руки — до чего же он легонький! — положил под пальто и принес домой. Он не сразу пришел в себя, и мне показалось, что ему нравится необычное сонное состояние.

Со временем он ожил, облетел комнату, познакомился с каждой вещью в отдельности, высказал вслух, что он о ней думает, и обосновался на книжном шкафу.

Оттуда Жан Вальжан произнес длиннейший трескучий монолог. Казалось, он говорил:

— Почему люди так туго соображают? Им надо вылезать из этих тесных и темных квартир и жить в Австралии, не будь я Жан Вальжан. Там всегда тепло и просторно и есть что поесть. Зачем вы меня поселили в этой большой клетке с мертвыми запахами старых книг и искусственного ковра? Жил бы я себе в Австралии, спал бы на ветоши, наброшенной на батарею из трех звеньев, летал бы среди высоких желтых деревьев. Здесь попугай одинок, а в Австралии он рано или поздно встретит подругу, то-то же, то-то же, то-то же, не будь я Жан Вальжан!

— Я же тебе желаю добра, — сказал я ему. — Хочешь семечек?

Назавтра я пришел с работы — Жана Вальжана дома не было. Форточка настежь. День был со снегом, ветреный — ветер и открыл форточку.

— Жан Вальжан!

Я побежал в Австралию. По ее тропинкам торопилась поземка, в пустых комнатах детского сада гулял ветер, снег. Снег натрусило на ветошь на батарее парового отопления.

Жана Вальжана нигде не было.

Он, конечно же, летел сюда. Ведь ничего другого, кроме своей Австралии, не знал Жан Вальжан в нашем городе. Но не долетел. А может быть, успел спрятаться в чужой форточке? Не знаю. Только с тех пор я его больше не видел.

С. Романовский

ОБИТАТЕЛИ ДОЛИНЫ ТЕНЕЙ

Пробегав день за зайцами, мы наконец вышли к перекрестку степных дорог. Здесь нас должен был ожидать Володя Пелин с машиной. Но, как это ча

ще всего и бывает, машины на перекрестке не оказалось. Настроение у нас сразу упало.

— Вот и доверяй после этого людям, — заглядывая уже в третий распадок, ворчал Беник Джараян.

— Приедет, никуда не денется, — уверенно проговорил Вася Карпов. — Заблудился, перепутал, возможно, перекрестки.

День угасал. Последние лучи зимнего солнца скользили над равниной, золотя выступающий над снегом ковыль. Со стороны Ширакской степи тянуло колючим холодком. Невдалеке, будто разделяя наше уныние, мрачно розовел Квабебис. Неуютно оказаться на исходе дня среди заснеженных степей, когда вокруг на десятки километров даже не пахнет жильем.

Мы с Карповым присели у дороги на разостланную плащ-палатку, а неутомимый Беник Джараян все продолжал обследовать распадки и буераки.

— Живем, братцы! — раздался вскоре его звонкий голос.

Вслед за этим Беник и сам появился на холме и махнул нам рукой, приглашая к себе.

— Что он там еще отыскал? — проговорил Карпов и тяжело поднялся.

— Природа, щедро наделила долину Теней всем необходимым для жизни и процветания, и только обитатели ее куда-то разбежались, — между тем патетически продолжал Джараян. — Думаю, что это не помешает нам провести здесь прелестную ночку!

Впадина за холмом действительно уже полностью была прикрыта тенью, а все ее богатство состояло из корявого пня, около которого валялся такой же корявый и толстый обломок карагача. Однако этого нам сейчас было вполне достаточно.

Уже через минуту обломок был придвинут к пню, между ними уложена охапка сухой травы, и пламя вспыхнуло. Мы расчистили площадку от снега, занавесились с наветренной стороны плащ-палатками, принесли еще несколько охапок сухой травы — и получился теплый уголок.

И удивительное дело — это тепло было куда приятнее и слаще домашнего. Дома вы его обычно не замечаете. Здесь же, когда всего несколько минут назад вам казалось, что вы обречены на мучительную ночь, этот дикарский уют воспринимался как блаженство.

Пламя невелико, но жарко. Гудит. Розовые сполохи мечутся в ночи над долиной. И нет тебе уже никакого дела ни до колючего ветра, ни до снега, от которого вконец раскисли сапоги.

Мы поужинали, напились чаю и, поскольку надежд на машину Пелина не оставалось, стали устраиваться на ночлег.

Джараян совсем по-домашнему снял рубаху и сапоги. Сухая трава служила нам и периной и одеялом.

Примерно с полуночи мне начала грезиться всякая нечисть. Вокруг ползали не то гадюки, не то гюрзы, временами они прикасались к лицу.

Очнулся я от вкрадчивого и какого-тс испуганного шепота Володи Пелина.

— Вы только не пугайтесь, ребята, — просил почему-то Володя.

Первое, что я встретил, проснувшись, был безжалостный взгляд гюрзы. Она, кажется, совсем не двусмысленно примерялась к моему носу. Вначале я принял все это за продолжающийся сон, но змея приподняла голову, и иллюзия рассеялась.

Дальнейшие мои действия были машинальными. Не вставая и не опираясь на руки, одним рывком выкатился я на снег из нашей теплой постели. То же самое одновременно со мной проделали и Карпов с Джараяном.

С минуту мы обалдело оглядывались, не в состоянии ничего понять. Костер хотя и поутих, но горел еще жарко. Все вокруг было залито электрическим светом. Только очнувшись, мы разобрали, что это на бивак направлены фары Володиной машины. И в этом ярком свете солома у костра шевелилась и шипела: в ней копошилось не менее десятка змей.

— Живы, все живы! — радостно прыгал около нас Пелин. — А я уже не знал, что и подумать, когда увидел всю эту жуть. Думаю — конец ребятам. Мотор у меня забарахлил, вот я и припоздал. Из-под пня они выскакивают как ошпаренные. Видимо, припекло их порядком! — сразу обо всем спешил сообщить Володя.

— Так они и разбежались, они просто попрятались, — имея в виду обитателей долины Теней, проговорил Джараян. — И одна из них, кажется, тяпнула меня за ногу.

Это было хуже. Беник стянул носок, и мы разом наклонились над его ногой. На щиколотке четко отпечаталась челюсть гюрзы. Нельзя было терять ни минуты.

— В машину! — приказал Джараяну Карпов. — А ты оставайся здесь, — бросил он мне.

Коряга и пень затухали. Они могли гореть еще долго, но для этого их надо было сдвинуть поплотнее.

—- Уж этого вы от меня не дождетесь! —• пообещал я змеям, скатал большой снежный ком и швырнул его в огонь.

Потом, действуя ружьем, будто палкой, я разрушил барьер из плащ-палаток и оттащил их в сторону. Холодный ветер ворвался на теплую площадку.

-— Не одному мне мерзнуть! — позлорадствовал я.

Гюрзы заметно заволновались. Видимо, столь быстрый переход теплой весны в жаркое лето, а потом и в холодную осень не понравился им. И не знаю, на каком языке они договорились, но только все почему-то устремились к сапогу Джараяна, что лежал ближе к костру. В блеклом свете было видно, как скопом, перевиваясь друг с дружкой, втягивались они в голенище.

Постепенно змеи угомонились. Я подошел к затухающему костру и пинком отбросил отяжелевший сапог в снег. Потом собрал ружья и куртки и отнес все это в сторону.

Карпов и Пелин появились в долине Теней только утром. По их словам, у

Цжараяна все обошлось. Зимний укус Гюрзы оказался не таким страшным.

Мы быстро погрузили наше имущество в машину. Оставалось только решить, что делать с сапогом. Пелин попытался вытряхнуть из него змей, но они уже окоченели и не вываливались.

— Притруси его соломой, весной как-нибудь заберем, — посоветовал Карпов.

Так мы и поступили.

А. Константинов