Юный Натуралист 1975-05, страница 24

ПЕСНИ ЛАЗОРЕВОЙ СТЕПИ

(К 70-летию со дня рождения М. А. Шолохова)

Трудно найти человека, который не испытал бы необыкновенного обаяния шолоховской прозы. Многим из нас никогда не доводилось встречать летние зори на Дону и вдыхать пьянящий аромат напоенных росами степей, но каждое творческое откровение этого большого художника дарит нам огромную радость встречи с донскими просторами, их пряными, обрызганными солнцем травами и терпкими манящими запахами. Вдохновенный поэт родной земли, Шолохов бережно доносит до нас ее то задумчиво-тихую, то ликующе-радостную музыку, и мы вместе с ним чутко вслушиваемся в глубокое дыхание разбуженной звенящим апрелем степи и проникаемся ее жизнью, полной своих никем не разгаданных тайн:

«Казакует по родимой степи восточный ветер. Лога позанесло снегом. Падины и яры сровняло. Нет ни дорог, ни тропок. Кругом, наперекрест, прилизанная ветрами, белая голая равнина. Будто мертва степь. Изредка пролетит в вышине ворон, древний, как эта степь, как курган над летником в снежной шапке с бобровой княжеской опушкой чернобыла...

Но под снегом все же живет степь. Там, где, как замерзшие волны, бугрится серебряная от снега пахота, где мертвой зыбью лежит заборонованная с осени земля, — там, вцепившись в почву жадными, живучими корнями, лежит поваленное морозом озимое жито. Шелковисто-зеленое, все в слезинках застывшей росы, оно зябко жмется к хрушкому чернозему, кормится его живительной черной кровью и ждет весны, солнца, чтобы встать, ломая стаявший пау-тинно-тонкий алмазный наст, чтобы буйно зазеленеть в мае. И оно встанет, выждав время! Будут биться в нем перепела, будет звенеть над ним

апрельский жаворонок. И так же будет светить ему солнце, и тот же будет баюкать его ветер. До поры, пока вызревший, полнозерный колос, мятый ливнями и лютыми ветрами, не поникнет усатой головой, не ляжет под косой хозяина и покорно уронит на току литые, тяжеловесные зерна».

Много лихих казачьих песен сложено о лазоревой степи, свободно раскинувшейся в прозрачных зовущих далях, много старых и по сей день не заросших ковылем ран хранит ее усталая, но щедрая земля, и волнует она, как живой участник истории своего народа с его сложной, нелегкой судьбой.

Давно отполыхали пожары гражданской войны, опалившие звонкие донские степи, для многих уже стала легендой славная революционная юность наших дедов и прадедов, которые на своих плечах вынесли трудности первых лет Советской власти. Но раскроешь страницы книг Михаила Шолохова — и обожжет сердце жарким ветром того далекого тревожного времени. Истоки творчества этого самобытного советского писателя ведут к тем годам, когда привольные казачьи станицы Дона пробуждались для новой светлой жизни, рожденной в суровой борьбе, память о которой свято хранит знойная казацкая степь:

«Степь родимая! Горький ветер, оседающий на гривах косячных маток и жеребцов. На сухом конском храпе от ветра солоно, и конь, вдыхая горько-соленый запах, жует шелковистыми губами и ржет, чувствуя на них привкус ветра и солнца. Родимая степь под низким донским небом! ВиЛюжины балок суходолов, красноглинистых яров, ковыльный простор с затравевшим гнездоватым следом конского копыта, курганы, в муДром молчании берегущие зарытую казачью славу... Низко кланя