Юный Натуралист 1979-01, страница 46

44

выбираясь на каменистый откос. Наконец оба добрались до вершины и оглянулись. На фоне голубого неба их стройные фигуры напоминали молодые приземистые деревца. Былей сорвал с головы шапку и весело помахал им:

— Расти большой, бочиканчик!

А. Кривошапкин

Перевел с эвенского В. Александров

КАЛИНОВАЯ РОЩА

Беззащитно оголены и малолюдны среднерусские леса после первых заморозков. Под ногами окаменелая почва. Изредка ступня попадает в лунки с молочно-белыми пластинами льда.

Держу путь к буераку, где заприметил раньше побеги калины.

За выступом леса, там, где должен находиться буерак, низко над землей виднеется красноватое облако. Ускоряю шаг.

Вскоре облако распадается на отдельные кусты калины. Листья, прихваченные морозом, поникли. Концы ветвей обвисли под тяжестью ягод. Срываю несколько кистей. Облегченная ветвь приподнялась. За спиной послышался спокойный голос:

— Нравится наша калина?

После обычных «кто», «откуда» и «зачем» завязался разговор. Мужчина лет пятидесяти пяти, с приветливым лицом, оказался местным лесничим Иваном Ермиловичем Артамоновым.

Новые люди в здешних местах нечасты, и Иван Ермилович пригласил зайти к себе на кордон, расположенный вблизи. Я охотно согласился. Лесные кордоны всегда интересовали меня, может быть, благодаря самовнушению, что именно там-то и должны находиться некие оплоты необыкновенного душевного и физического здоровья. Казалось, что постоянное общение с природой должно давать людям, выросшим на кордонах, мощную зарядку на всю жизнь, которая необходима для свершения незаурядных дел.

Шли мы по тропе. Иван Ермилович не спеша рассказывал о себе:

— Эту калиновую рощу я посадил. Окончил лесотехнический институт после войны и попал сюда на кордон. Сразу же посадил калиновые косточки во влажную землю. Каждое семя похоже на маленькое сердеч

ко. А задумал вырастить рощу еще в сорок четвертом году. Был тогда наводчиком со-рокапятки. В июне того года наш дивизион наступал через Полесье. За рекою Птичь колонна остановилась — далее проселочная дорога пролегала через болото. По обочинам валялась увязшая техника, поспешно брошенная противником. Развороченный торфяник представлял собою непроходимое месиво. Над этой чернотой нависали белоснежной аллеей кусты цветущей калины. Белая кипень соцветий источала тонкий аромат. По цветам ползали мошкара и пчелы. Моторы стихли. В воздухе стал различим гул летающих пчел. Подбежал командир батареи:

— Почему остановились? Ломай калину, стели гати! Орудия отцепить, катить до суши руками!

Вздрогнули плафоны калиновых соцветий под топорами и мозолистыми солдатскими ладонями. Повалилась в черную грязь лесная красавица, вдавливаясь в торф и исчезая в нем под колесами и сапогами. Только колонна успела проскочить по готовой гати и укрыться в лесу, как над болотом пролетела группа «юнкерсов», направляясь к переправе через реку. Задержись мы немного в трясине, и все бомбы посыпались бы на наши головы. Так калина спасла наши жизни.

Обратно «юнкерсов» возвращалось уже поменьше — зенитки у переправы их «пощипали».

Вот тогда-то и захотелось мне после войны, если, конечно, уцелею, посадить и вырастить калиновую рощу, взамен уничтоженной. Так я и стал лесничим. Лес любил с детства, но этот случай оказал решающее влияние на выбор профессии.

Погостив у Ивана Ермиловича, с новыми впечатлениями я отправился в обратный путь.

В. Крохв

МАЛЫШ И ВОРОНА

Накануне солнышко было по-весеннему жарким, снег подтаял, сильно осел, а ночной морозец так его прихватил, что теперь мы с Малышом, сначала он, а за ним и я, свернули с тропы и пошли целиной. Малыш по молодости лет и прирожденному любопытству интересовался всем и бегал далеко впереди меня. Первая живность, которую