Юный Натуралист 1984-07, страница 27

25

МОЯ РОДИНА-

СКРИПЕР

В четырех километрах к северо-востоку от Больших Котов, у самого берега Байкала, вздымается хорошо видный издали большой и высокий скалистый массив.

Когда вы смотрите на него из Котинской губы, его остроконечная утесистая громада представляется столь же уместным завершением убегающей к горизонту линии берега, как восклицательный знак в конце приподнятой, эмоционально-яркой фразы.

Этот гористый участок побережья известен местным жителям под именем Скрипер, хотя ни на одной карте озера вам не удастся обнаружить такого названия.

От Больших Котов до Скрипера — минут двадцать езды на катере или моторной лодке и около часа неторопливого пешего хода.

Чтобы понять и почувствовать всю значительность и неповторимость этого уголка Прибайкалья, к нему нужно идти непременно пешком.

Вы шагаете по прекрасной нагорной тропе над зеркалом озера, одолеваете спуски и подъемы и празднично отдыхаете на ровных участках пути, наслаждаясь широкой байкальской волей.

Отвесная и громоздкая махина Скрипера кажется неприступной со стороны моря. Она становится выше и рельефнее, медленно, но верно приближается к вам. Ее плоский матовый силуэт у вас на глазах перевоплощается в объемную, «живую» фигуру.

Вы подходите к пади реки Большой Сенной, и вот уже перед вами как на ладони во всем своем неподражаемом каменном великолепии возносится монумент Скрипера.

Много поистине грандиозных скал омываются водами Славного моря, но эти не похожи на большинство из них.

Когда вы смотрели на Скрипер с береговой тропы, он казался единым горным монолитом. Но это была лишь ошибка зрения. С тропы вы могли видеть его только в профиль, и это сильно видоизменяло его истинное лицо. Когда же вы вскарабкаетесь на него по очень крутому склону, оставите позади ряд перевалов и, обогнув его верхом, спуститесь к Байкалу, вы увидите, что он глубоко расчленен на несколько скалистых гребней и узких, крутых распадков.

С вершины Скрипера в эти треугольные окна-распадки далеко внизу видна густая си

I

нева Байкала, его неясный хамар-дабанский берег.

Один из срединных, наиболее высоких гребней и есть столбообразная вершина Скрипера. Она отделена от уходящего к становику отрога глубокой западиной, что сообщает Скриперу вид обособившегося массива. По дну этой зазубрины и проходит тропа.

...Я познакомился с этим местом в 1973 году в предпоследний день кругобайкальского путешествия. Утомленный долгим походом, я сбился с тропы. Она свернула в распадок на перевал Скрипера, а я продолжал брести вдоль берега.

Вскоре я понял, что потерял нужную тропу — берег становился скалистее, скалы — отвеснее, тропинка малозаметнее, и я окончательно «завис» на скале, не в состоянии сделать больше ни одного шага вперед.

Что делать? Возвращаться и искать ушедшую в горы тропинку? Но когда каждый метр пути дается с большим трудом, заставить себя вернуться, хотя это и легче и разумнее, бывает почти невозможно. И я в отчаянии стал карабкаться на отвесные кручи Скрипера. Наконец я выбрался на вершину скалы и в тот же миг на дне распадка за ней увидел тропу.

Я повалился на землю у толстого комля лиственницы и растянулся на лесной подстилке.

Напуганная моим внезапным «явлением», со Скрипера слетела стая воронов. В плотном черном оперении, отливающем синеватым блеском, с длинными клиновидными хвостами и массивными роговыми клювами, птиць^кру-гами летали невысоко надо мной и гортанно выкрикивали свое коронное: крук, крук, крук.

Где-то невдалеке пронзительно завопил седой дятел: клай, клай, клай, клай, клай!!! Чтобы лучше рассмотреть пришельца, он поскакал к вершине сухой лесины, упираясь о ствол своим жестким хвостом-подпоркой, и у самого края ее обломанного конца замер солдатиком — весь зеленый, с серой шеей и головой, с красной нашлепкой на лбу.

Сгущались сумерки, гребни и распадки представали передо мной в каком-то иллюзорном, призрачном свете, и это стократ усиливало впечатление и делало обступившие меня картины совершенно фантастическими.

Я стал внимательно присматриваться к окружающему.

Скрипер поразил меня и особенностью слагающей его горной породы, и совершенно необычными для Байкала формами ее выветривания.

Со всех сторон нависали отвесные каменные стены, разъятые узкими и глубокими ущельи-цами, повсюду устремлялись вниз каскады скал, чернели зубчатые гребни гор, возвышались остроконечные останцы.

Но сильнее всего меня поразила структура слагающей скалы горной породы. На поверхности были видны мириады галек, валунчиков и валунов. Они топорщились, бугрились, выпи

рали из цементирующей их горной породы и, как видно, без особого труда вываливались из нее, покрывая склоны гор и заполняя ложбинку тропы.

Так вот они, знаменитые юрские конгломераты, о которых я уже много раз слышал и читал, но увидеть которые мне пришлось впервые. Я прошел уже более двух тысяч километров байкальского побережья, но нигде не видел ничего подобного...

Геолог И. Д. Черский заметил, что в этой горной породе «вся галька и валуны являются обыкновенно великолепно обточенными» и что крупные до полуметра булыжники перемешаны в ней с мелкими камешками «в том разительном беспорядке, в каком они размещаются обыкновенно в отложениях быстрых вод, например, горных потоков».

Не ископаемое ли это ложе исполинской реки?

Внимательно присмотревшись к поверхности скал, можно увидеть, что их хорошо окатанный материал кое-где прослоен тонкими плитами песчаника и линзами глин. Если очень повезет, в глиняных линзах можно найти «законсервированные» остатки растений «геологического средневековья», что позволяет датировать породу возрастом юры.

Этим конгломератам, следовательно, всего около 130—190 миллионов лет. Геологи считают их молодыми, ведь они в тридцать раз моложе древнейших на земном шаре архейских пород.

Слева от тропы остается скала-четырехзу-бец и зияющее высоко над Байкалом чело пещеры.

Пещера глубока и довольно просторна. В ней два ответвления по 6 и 8 метров длиной, до 3,5 метров шириной и от 1,5 до 5 метров высотой — всего около 60 квадратных метров.

На дне пещеры найдены остатки культур неолита (нового каменного) и железного веков: ножевые пластинки, кремневые и железные наконечники стрел, каменный резец по кости, костяные шилья, железные ножи, прошитые волосом листы бересты, кости лошади, зуб кулана-джегетая, череп нерпы. Здесь же обнаружен череп и кости человека.

Отдельные находки — дно толстостенного сосуда с древнетюркскими знаками — свидетельствуют об их принадлежности времени курыкан.*

Пещера «Скрипер» — так считает археолог П. П. Хороших — могла служить местом захоронения обитателям железного века. Воз-