Юный Натуралист 1984-11, страница 45

43

КРОТОВА ВЫЛАЗКА

Накануне с крыши сторожки дружно капало. Белые облака таяли в вышине, и по небу расплывались влажно синеющие разводы, в которые засматривалось напропалую веселое мартовское солнце.

На опушке в зарумянившемся вербовнике бестолково стрекотали сороки. Особенно же звонко свистели синицы в этот отрадно пестрый денек, словно бы приветствуя дерзко смелый натиск весны.

Под вечер все лужи затянуло старательно ледком, крыша ощерилась острыми сосульками, и мой хозяин, лесник Митрич, у которого гостил я, во второй раз затопил подтопок.

— Не сумлевайся, она, зима-зимушка... она еще покажет себя, даром что по календарю ноне десятое число,— ворчал добродушно Митрич, прикрывая чугунную дверцу.— Слышь: эко дружно загудело в трубе?

Митрич словно в воду глядел: ночь выдалась ясной, морозистой. Проснулся в самую глухомань, а от окон, покрытых серебряной сканью, взгляда не оторвать: любопытница луна, пытаясь заглянуть в сторожку, вкрапила в замысловатые тончайшие узоры мириады драгоценных каменьев.

Поутру, до чая, решил прогуляться в продуктовый ларек за хлебом-сахаром. Предусмотрительный Митрич приневолил надеть его подшитые валенки.

— В твоих боярских сапожках, может, и форсисто, да ногам дюже зябко будет. И скользко ко всему прочему.

Уже в сенцах меня обдало прямо-таки январской стужей.

Стоящие за палисадником ели горделиво принарядились в белые легкие шубы. Под ногами хрумкали леденцы-орешки.

Едва вышел за калитку, как увидел Митри-чева кота, не ночевавшего дома. Он резвился на тропинке, припорошенной инеем, то припадая к земле, то пятясь назад, то проворно хватая толстыми лапами черный жалкий комок.

— Ты чего тут, лобастый? — спросил я зажиревшего кота.— Неужто мышку поймал?

Рыжий кот трусливо отбежал в сторону, оставив на тропе свою добычу. Я подошел чуть поближе и увидел крота с трогательно смешным рыльцем-пятачком.

Трудолюбивому, выносливому этому зверьку хуже всех приходится зимой. Крот не впадает в спячку, бодрствуя при любых морозах. А проделывать ходы в окаменевшей земле не-. легкое дело. Там, где земля промерзла глубоко, он выходит на поверхность и бежит до j сугробов, под которыми грунт податлив.

Вот и в это утро, выбравшись на свет божий, ■ чтобы сделать очередную перебежку, крот и попал в лапы Митричева кота.

Но не успел рыжий бездельник придушить слепушка. Придя в себя, крот резво побежал к сугробу, за ночь покрывшемуся стеклянной корочкой. Взобравшись на снежную гору, он юркнул в ямку, ведомую только ему одному.

Радуясь в душе тому, что удалось спасти от гибели отважного крота, не забоявшегося мартовского забористого мороза, я зашагал к продуктовому ларьку.

Навстречу шла чернобровая, с румянцем во всю щеку девушка.

— С морозцем вас! — весело улыбнулась девчурка, поправляя перекинутую через плечо почтовую сумку.

— А вас — с весной! — тоже весело сказал я.

В. БАНЫКИН

ТРИ ХАРАКТЕРА

Дочь моя, Ксюша, сейчас уже совсем взрослая. Но и теперь, как и в детстве, она окружена,всевозможным зверьем. И вот не так давно спросил я ее, кого из питомцев своих детских лет чаще всего она вспоминает. Ответ для меня оказался неожиданным — трех кошек — Тимоху, Кисиду, Пульсена. И неожиданным именно потому, что эти трое, безусловно выделяясь среди остальных, отличались друг от друга абсолютно всем, кроме разве общей принадлежности к кошачьему семейству. Судите сами.

Рыжий кот Тимоха. Рыжий настолько, что даже тень его казалась рыжей. Весь мир для него состоял из двух забот — сытно и вовремя поесть и крепко и подольше поспать.

Каждое утро начиналось с противного хриплого рева Тимохи: «Мяса! Мяса!» Что-что, а кричать: «Мяса!» — он был великий мастер. И, только накормив этого обжору и вымогателя, на пять-шесть часов мы позволяли себе забыть о нем. И я уверен, Тимоха об этом не жалел, так как разбудить его после еды мог, пожалуй, только запах мяса. Проснувшись, стеклянными глазами смотрел он куда-нибудь в одну точку, ожидая того момента, когда, по его мнению, можно будет снова потребовать: «Мяса!»

Кисида. В этой кличке слышится мне что-то гордое, даже несколько высокомерное. А придумала ее Ксюша. Мы тогда гостили у бабушки, когда увидели в саду совсем постороннюю кошку. Даже не кошку— котенка. Явно бездомного, но удивительно чистого.

Восторг дочери от такого приятного знакомства несколько поостыл после неудавшейся попытки приласкать котенка. Четыре точечки на руке дочери показали, что бездомность и