Юный Натуралист 1984-11, страница 46

44

беззащитность далеко не одно и то же.

И тем не менее дочь настояла на «удочерении» Кисиды. А в качестве платы за удочерение приемная мама добровольно взяла на себя страшнейшую повинность — съедать безоговорочно все, чем ее будут кормить. И даже манную кашу. И даже молоко с пенкой.

Для того чтобы просто приласкать Кисиду, Ксюша просила меня: «Папа, подержи ее, я хочу ее погладить».

Мы никогда так и не узнали, где и как жила Кисида до нашего знакомства, почему она не разрешает гладить себя но голове, как она стала такой независимой. Думаю только — обидел ее кто-то, и, видимо, очень сильно, так как за всю свою остальную жизнь, жизнь у нашей бабушки, она так и не научилась быть ласковой.

И в то же время ее нельзя было назвать дикой. Гордая, очень уважающая себя, но не дикая. И играть она любила. Но втянуть ее в игру ой-ой как было нелегко. Иногда мне даже казалось, что она стыдится заниматься такими пустяками. Пять, десять, пятнадцать раз шелестела мимо ее глаз бумажка на ниточке, прежде чем Кисида снисходила до участия в игре. Частенько она прерывала игру для того, чтобы умыться, что делала всегда с громадным удовольствием. Мытью она отдавала большую часть своего времени. И очень интересно было смотреть, как она подходила к своей чашке с едой. Словно предчувствуя, что придется испачкаться, она уже за несколько шагов до чашки начинала брезгливо встряхивать лачками.

Но нашей общей с Ксюшей любовью был Пульсен.

Первой увидела его, конечно, Ксюша: «Пап, не шуми. У нас гость». А он стоил в дверях лоджии, внимательно смотрел на нас.

Уже потом, вечером, мы узнали от соседки — его зовут Пульсен. Узнали, что его подарили ей на новоселье всею две недели назад, что сам он из древнего рода сибирских кошек. Но это было потом, а сейчас мы разглядывали друг друга и молчали.

Сознаюсь, мне он сразу понравился. Руки мои сами тянулись приласкать его пушистую черную шубку, а белый «галстучек» на груди придавал ему строгий, торжественный вид.

Уже через час квартира наша дрожала см смеха и беготни разбушевавшихся человеческого и кошачьего детенышей. Я смотрел на Ксюшу, обычно тихую и серьезную, и не узнавал ее. Ведь только вчера мы приехали в этот новый дом из другого юрода, где остались все Ксюшины подруги. А впереди было бесконечно длинное, без друзей лето. И уже в первый день она несколько раз пыталась всплакнуть, вспоминая оставленных на старой квартире подруг.

И вот у Ксюши новый друг — Пульсен. Он был совсем молод. Скорее даже юн. Ему толь-ко-только исполнилось три месяца. Но мы сразу признали в нем талант. По части озорства.

Однажды слышу захлебывающийся шепот: «Папка, иди сюда! Скорее же!»

В конце коридора, изогнув спину дугой, стоял Пульсен. Вот он подпрыгнул вверх, потом вверх и немного вперед, потом вверх и вперед. И с каждым прыжком он все меньше поднимался вверх, но все больше вперед. И там, где коридор выходил в комнату, сиявшую свежим лаком пола, Пулька черной молнией падал вдруг на спину. И, переваливаясь со спины на бок, а с бока на живот, скользил черный проказник по паркету через всю комнату.

Запомнился мне и наш первый с Пульсеном совместный обед. Почетному гостю было предложено тогда молоко. А надо сказать, что Ксюша находилась еще в таком возрасте, когда мытье рук перед едой казалось ей зряшной тратой воды и мыла. Пульсен же поразил нас тем, что, увидев молоко, не сразу стал его пить, а старательно вымыл передние ланки, потом пообедал и затем опять умылся. Ксюша была посрамлена, надолго запомнив этот обед.

И вот теперь, вспомнив все это, я, кажется, понял, почему так помнит их моя дочь. Думаю, общение и игры с ними во многом помогли растущему маленькому человечку Ксюше понять и разобраться в этом очень сложном, но удивительно прекрасном мире людей.

В. ТИМОХИН

ЗОРЕНЬКА

Косуля была совсем еще маленькой — вся в белых пятнышках по рыжей шерсти. Она выбежала на поляну у большой реки, где геологи разбили свой поселок, почувствовала незнакомые запахи, испугалась и хотела бежать назад в тайгу, но туг показались собаки — овчарка Дианка и лайка Мика.

Косуленок бросился со всех ног прыжками по высокой траве, преследователи уже были совсем близко, и не спастись бы ему от них, но тут на высокое крыльцо одного из домов вышла хозяйка Дианки. Она сразу все поняла, закричала и бросилась наперерез собакам. Те остановились, а косуленок забился в угол между изгородями.

Женщина принесла спасенного малыша домой и положила в кухне на пол. Из комнаты выбежали ребята. Их было трое - два сына и дочка.

Косулю ребята назвали Зорькой, потому, что пришла она в дом рано утром на заре.

Раньше всех позаботился о Зорьке старший брат Сева. Он решил сделать для нее большую вольеру.

Скоро Зорька привыкла к детям. Они убирали в вольере, приносили свежую траву, наливали воду из ручья в миску. Она опускала мордочку в миску и тянула воду сквозь сжатые зубы.

Маленький Сашок, возвращаясь из детского сада, всегда искал самые красивые цветы и