Юный Натуралист 1987-10, страница 6

передвижения — лошадь, то у нас — лодка с мощным мотором. Мощным для того, чтобы можно было догнать и остановить любой речной транспорт. Енисей, конечно, водный путь, судоходство не закроешь, однако приставать к берегам в охранной зоне запрещено всем судам. Заповедный режим строг, и сами работники заповедника позволяют себе ходить лишь по определенным маршрутам, на которых стоят избушки для ночевок на расстоянии в один дневной переход. Собак на кордонах держим на привязи, чтобы они не носились зря по тайге и не нарушали покоя зверей. Естественный первозданный покой — основное правило жизни заповедника.

Оставив на кордоне напарника, Ле-комцев решил показать мне охранную зону на Енисее, и мы поплыли на катере по молодому рукотворному морю, лежащему меж крутых скалистых гор. День был на редкость солнечным и таким тихим, что поверхность воды выглядела чистейшим зеркалом, в котором с удивительной четкостью отражались берега с дикой тайгой и разноцветными утесами, отчего мир казался в два раза больше и богаче. Я без конца любовался этим дивом и вдруг заметил в зеркале отражение летящей птицы.

Это была скопа. Занесенная в Крас

ную книгу вместе с другими редкими видами птиц, скопа является предметом особого внимания ученых. Орнитологи заповедника под руководством кандидата биологических наук В. А. Стахеева принимают меры по спасению и увеличению численности этого редкого пернатого хищника. Скопа гнездится на сухостоинах по берегам рек, и резкий подъем уровня воды в них, в частности в Енисее на Саянском море, отрицательно сказывается на численности вида. У Стахеева уже есть успех: одна пара скоп «согласилась» жить на плавучей треноге, куда он перенес с дерева ее гнездо, которому угрожало затопление.

Живописно Саянское море, да только с его поверхности дальше гористых берегов не глянешь. Мы проплыли почти до Тувы, и на всем пути меня преследовало желание сойти с катера и взобраться по склону берега на горную вершину, чтобы посмотреть на заповедную землю не снизу, а сверху. Но я не сошел, заранее зная, что берега Енисея уходят в небо многочисленными уступами и добраться до самого верхнего из них — это дело не минут и часов, а дней. И тогда я решил проникнуть в центр заповедника по воз-

Духу-

И вот наш МИ-2 летит из Шушенского, где размещается контора заповедника, через Верхнеусинское на запад, к Енисею, в центр Главного Саянского хребта. Рядом сидит лесничий Сергей Чадов, совершающий рабочий облет за-поведика, и «сухопутный» лесник-наблюдатель Тимофей Количенко, который держит путь на дальний кордон, чтобы сменить там своего напарника Сергея Сорокина.

Прямо под нами вдруг показывается Саянское море, лежащее на дне ущелья двухкилометровой глубины. Вертолет круто поворачивает на юг и, быстро снижаясь, летит над морем к высокому мысу, где видны деревянные домики База-ги, центра Енисейского лесничества. Я уже был в Базаге, там мне показали эдельвейс.

Из Базаги наш путь лежит в урочище Отук-суг, центр Большеурского лесничества, находящийся уже в глубине заповедника. Летим на высоте двух с половиной километров над бассейном реки Большие Уры. Я вглядываюсь в крутые склоны прибрежных гор и на их террасах гладких и ровных, вижу горные полын

ные и карагановые степи. А в глубоких распадках и в самой долине реки растут ели, кедры, которые вскоре сменяются сплошным лиственничником.

В Отук-суге нас радостно и шумно встречают две лайки. Впрочем, не нас, а Тимофея, которого не видели ровно две недели. Сергей Сорокин, сдавая вахту Тимофею, сообщает, что на урочище особых происшествий не произошло, разве что неподалеку, в чаще, кабаны похрюкивают да волки объявились, но это дело обычное, как и то, что медведь зачастил в ближний малинник.

Мы снова летим, но теперь на север, к центру Главного Саянского хребта. Вместо Тимофея теперь на борту Сорокин. Стрелка высотомера уползает почти до трехкилометровой отметки. Впереди заснеженные пики гор — зрелище необычайно красивое и одновременно неизъяснимо грозное. Внизу проползают горы, покрытые в глубоченных распадках черной тайгой, а на склонах вершин тундрой и альпийскими лугами. Среди широких полян черничника и карликового березняка блестят зеркала высокогорных озер. Иногда они образуют целые каскады. Замечаю: из одного озера выливается мощный поток и устремляется вниз белым водопадом, который низвергается как бы с крыши грандиозного замка, обнесенного неприступными отвесными стенами.

Вертолет вдруг начинает стремительно проваливаться в узкое ущелье по спирали. Крен в вираже так велик, что в окно видно дно ущелья, заросшее кедрачом. По нему течет бурная речка с множеством островков, заваленных плавником. На берегу стоит избушка, одна из тех пятидесяти, что находятся на маршрутах заповедника. В какой-то миг чудится, что от воды по кедрачу бежит человек и пропадает в подлеске.

—Верховье реки Голой,— сообщает Чадов, выйдя из вертолета, севшего на берегу.— Ого! Тут медведь бродил!..

На галечнике огромные звериные следы. Так вот, значит, какого «человека» я заметил с воздуха.

Смотрю по сторонам. Сбылась мечта детства! Вокруг дыбятся каменные кручи Главного Саянского хребта с дремучей тайгой в ее дикой первозданности. Кроны кедров и пихт окутаны седым лишайником-бородачом. Русло Голой сплошь забито заторами из деревьев,

вывороченных и накиданных одно на другое весной в половодье. А где же здесь то легендарное зверье, о каком я слышал в детстве?

— Где-нибудь здесь,— откликается на вопрос Сорокин.— Ведь «пятнистый зверь с обличьем кошки» — это ирбис, или снежный барс. Он обитает в заповеднике, только выследить его для наблюдений очень трудно. Ну а птица, похожая на индейку,— это алтайский улар. Как и барс, он занесен в Красную книгу и является для нас предметом первостепенного внимания. Вот так-то!

Барс в Саянах! Вот уж чего я даже предположить не мог. Все-таки чудеса на свете есть!.. Садимся в вертолет, который вскоре штопором уходит ввысь и, выбравшись из ущелья, направляется в сторону Енисея, держа путь на Верхнеусинское. Прощай, край неприступных дебрей, откуда приходят легенды и где живут снежные барсы и улары. Прощай, уникальный уголок первозданной, девственной тайги, который я покидаю с верой, что он останется таким навсегда, ибо этого пожелал человек, разглядев в нем своего рода эталон природы, не имеющий аналогов на всем земном шаре!..

И. ПОНОМАРЕВ Фото Ю. Тутова