Юный Натуралист 1983-09, страница 45

44

Эту крупную, величиной почти с гуся, серую птицу чаще удается услышать, чем увидеть.

К улару невозможно подобраться незамеченным, он поймет ваши намерения и уйдет на другую вершину. Он умеет слышать шорохи даже на противоположном склоне горы. Иногда, пользуясь непогодой, можно подойти близко к скалам, где «улькает» улар, но когда он затаится и надолго смолкнет, никакой, даже самый пытливый глаз не обнаружит его в скалах среди нагромождения бурых обломков, покрытых пестрым лишайником. Он не станет суматошно взлетать, как это делают другие птицы, а уйдет среди камней неслышно и быстро, словно юркий зверек на мягких лапах.

Иногда весной, когда улары высиживают птенцов или ходят с выводком, можно увидеть их.

Мне довелось наблюдать, как рыжий сурок гонял цыплят улара, которые еще не могли взлететь. Самка улара взметнулась и полетела перед самым носом сурка, нанося ему удары крыльями. Зверек бросил цыплят. Неторопливо и настойчиво большая птица заманивала его в сторону на крутизну, а потом взмыла вверх. Растерянный и запыхавшийся сурок нашел какую-то норку между камнями и скрылся.

Важная птица, сделав круг над вершиной, села далеко в стороне за пестрым камнем и заквохтала тревожно и нежно. Скоро зашуршал щебень, и маленькие черные пушистые комочки птенцов потянулись к самке.

Еще раньше я слышал, что звери и птицы, сами того не подозревая, помогают друг другу. И в этой закономерности мне удалось убедиться. Улары держатся недалеко от горных козлов-теков. Вспугнутые теки с лежки стремительно уходят вверх, обязательно впереди себя поднимая стайку этих птиц. Причем козлы уходят только в том направлении, куда улетают улары. А птицы, в свою очередь, чувствуют поведение теков и слетают с первыми признаками тревоги в козлином стаде. Такое содружество помогает им избегать опасности.

Мне очень захотелось разглядеть птицу поближе. На седловине высокой вершины на плоском камне мы с товарищем насыпали соль: улары очень любят соль. Рано утром мы пришли. На влажной от тумана земле отпечатались крестики больших сильных лап. Соль они поклевали, а сами исчезли.

Только со всех сторон в рассветном тумане на разные голоса лились певучие трели невидимых флейт.

ЧЕРЕМУХА

У нас, на юге Казахстана, черемуха встречается редко. Может, поэтому увидел я ее гораздо позже других растений. Ведь чело

век сначала знает только то, что цветет около его дома. В степи — одно, в тайге — другое. Подрастает, начинает жизнь его по земле водить — постепенно многое и увидит. И черемуху впервые увидит.

Приехал я работать в незнакомый мне край. Никого еще не узнал, ни с кем не успел подружиться. В свободный день пошел на берег большой реки. Сел, скучаю, в воду поглядываю.

Вижу, плывет вдоль берега белая полоса. Снег не снег, лед не лед. Откуда им быть? На дворе — май. Птенцы на гнезда сели. Все вокруг цветет. Вот и дальше белые точки на воде серебрятся. И справа, и слева, и посередине, будто всю реку накрыли сеткой с белыми чешуйками.

— Красиво?

Обернулся — рядом мальчонка стоит, лет десяти, конопатый, серая кепочка на ухо съехала.

— Очень,— отозвался я.— Только никак не пойму, что это там белое вода несет.

— А я знаю,— говорит мальчишка.

— Так скажи.

— Не скажу, а покажу. Сами поймете.

И он повел меня вдоль берега. Шли-шли мы, прошли три холма, два оврага и выбрались к неширокому ручью. Стали в лощинку углубляться, с камня на камень перепрыгивать. Вокруг осина стоит, лист еще не выбросила, почки набухли, ветви будто окутаны белым дымом — вот-вот вспыхнут от солнца ярким пламенем. Дикая смородина кланяется ручью, полощет свои сережки. «Марьины коренья» вытянули тугие головки, в чашечках незабудок хрусталинками роса светится, жарки-цветы оранжевыми огнями полыхают.

Пришли мы в настоящую зеленую страну. Томительно пели овсянки, в густой траве булькала перепелка, серые дрозды кричали и метались перед самым носом. А соловей как защелкал, так всех забил: выведет мелодию, помолчит, прислушается — и опять.

И вдруг я увидел, что вокруг белым-бело. И на деревьях белая кипень, и на траве, словно молоко сбежало, и вода в ручье в белой пене.

— Черемуха,— говорит мой проводник. Снял он кепку, зачерпнул воды из ручья вместе с лепестками и напился. Я тоже набрал пригоршню воды. Там плавали белые лепестки. Вода была холодной, пахло черемухой.

Вот откуда снег на реке. Из оврагов и рощиц, с холмов и лощин бегут ручьи и несут черемуховый снег в большие реки.

Тогда я впервые и увидел, как цветет черемуха, как осыпается снежной метелью под буйным весенним ветром.

Жаль только, что черемуха осыпается быстро.