Костёр 1977-02, страница 38

лецы вздрогнули, припустили во весь дух к воротам.

Они выскочили на проезжую дорогу и побежали по ней в ту сторону, где хмурился под звездным небом ночной лес.

На опушке, у первых елок, Саша остановился, посмотрел на темные, теперь далекие окна школы и сказал:

— Адью! Прощай!

А Митя ничего не сказал. Митя даже не помахал варежкой. И не потому, что ему было все равно, а потому, что он боялся заплакать.

Потом они помчались дальше и бежали до той поры, пока у обоих не закололо сердце. Тогда мальчики пошли быстрым шагом и все посматривали вперед, все ждали, когда покажутся крыши полустанка.

Влево, вправо они не глядели. Смотреть по сторонам было страшно. Подсвеченный луною мартовский лес был угрюм. В нем что-то вздыхало, скрипело, нашептывало: там, должно быть, оседали в глубоких оврагах напитанные талой водой снега, — но мальчикам думалось: там кто-то крадется, кто-то вот-вот выйдет громадной косматой тенью на дорогу и преградит им путь.

Саша, боясь, как бы Митя не раздумал и не повернул назад, принялся расписывать вслух будущую жизнь на корабле:

— Как заявимся, Митек, так первым делом отрапортуем: «Юнга Кукин и юнга Елизаров для прохождения военной службы прибыли!» Вот папа и лейтенант Бабушкин обрадуются так обрадуются! Они ведь там о нас наверняка соскучились.

- Скажешь тоже... Соскучились! — сомневался Митя.—Лейтенант меня и в глаза не видел.

— Мало ли что не видел. Все равно соскучился. Моряки, знаешь, как по берегу, по семье скучают? А ты ему станешь как сын или как брат.

— У него, может, свой сын есть?

— Нету! Если бы он был, лейтенант бы тебе привет не послал. Он бы своему сыну послал. Нет, Митек, он сразу тебя признает и даже к себе в каюту жить возьмет. Ты хоть когда-нибудь в каюте на корабле был?

— Откуда же...

- А я бывал. Правда, маленьким, еще до войны, и многое позабыл. Но вот одно запомнил. Есть там такое круглое окошко, иллюминатор называется. Стекло в нем толстое, чистое, а за стеклом — синее небо, а море — тоже синее. И волны под самым окном тихонько нашлепывают, а в каюте на столике, знаешь, что?

— Что?

— Целый стакан компота! А я беру этот стакан и пью. Правда, хорошо?

— Хорошо-о, — кивает Митя. — Да только, я думаю, компотов там сейчас никто не распивает, а все стоят на своих боевых местах и смотрят, где враг.

А я про что? И я про то же! — сразу, не задумываясь, переключается Саша. Мы тоже будем смотреть. С мачты будем смотреть. Нам бинокли выдадут.

- Раньше ты говорил, автоматы.

— И автоматы, и бинокли, и еще пистолеты!

— Ну, пистолеты вряд ли... Пистолеты бывают у командиров.

— Не только у командиров. Когда к нам на ленинградскую квартиру забегал в последний раз от папы матрос с запиской, у него, у матроса, на ремне висел пистолет. Вот такой! Большущий! Маузером называется.

За последним поворотом с горки мальчики увидели прямую насыпь железной дороги и постройки долгожданного полустанка за ней.

Построек было немного. Крохотный деревянный вокзал с дежуркой, сарай для инструментов и длинный, в сугробах по самые окна барак, в котором жили дорожные рабочие и служащие.

Невдалеке от полустанка, среди полей раскинулось большое село, по названию тоже Кукушкино. Его спящие избы и высокие ветлы сливали-сь в один тихий темно-серый остров: там даже собак было не слыхать.

А вот в окне дежурки мерцал огонек, Слабое пламя керосиновой лампы освещало склоненную к самому столу чью-то голову в нахлобученной шапке.

— Дежурный по разъезду. Ты его не бойся. Он только к поездам и выходит, — сказал Митя, потому что бывал тут не один раз, когда приезжал с Филатычем на сельскую почту и в пекарню за хлебом.

Мальчики осторожно прошли мимо окна. Митя посмотрел вдаль и вдруг обрадовался: Зеленый светофор зажегся! Поезд значит близко.

— Якши! — весело подхватил по-турецки Саша и опять взял на себя командование:

— Ты, Митек, не зевай, делай, как я. Когда придет поезд, смотри под вагоны, ищи собачий ящик. Увидишь первым - кричи мне. Увижу я — скажу тебе. И тут мы сразу в этот ящик— нырь! — и... поехали!

— Какой «собачий ящик»? Где? — спросил неопытный Митя, —В нем что, в этом ящике? Собаки ездят?

— Собаки не ездят. Это так говорится, собачий, а ездят в нем ребята-беспризорники, безбилетники. У нас тоже билетов нет — значит, поедем в собачьем. Невелика важность... Верно?

Митя кивнул: верно! Он и не подозревал, что Саша про эти ящики читал в какой-то книжке о беспризорниках, но сам их не видывал и видеть не мог. Саша ведь и на поезде-то прокатился всего-навсего один раз в жизни, когда его везли из Ленинграда в интернат.

34