Костёр 1980-03, страница 3

Федор АБРАМОВ Рисунки В. Толкова

(У&и/оСеЛ*,

9

Весна, по всем приметам, шла скорая, дружная. К середине апреля на Пинеге зачернела дорога, уставленная еловыми вешками, засинели забереги, в темных далях мелколесья проглянули розовые рощи берез.

С крыш капало. На осевших сугробах за одну неделю выросли дома — большие, по-северному громоздкие, с мокрыми, почерневшими бревенчатыми стенами. Днем, когда пригревало, на косогоре вскипали ручьи, и по деревне волнующе расстилался горьковатый душок оттаявших кустарников...

»$

Па-ро-ход! Па-ро-ход идет!

С горы косиками — широкими проезжими, узенькими, вертлявыми тропками покатились люди.

Так бывает каждую весну — к первому пароходу высыпает чуть ли не вся деревня. Потому-то и весна-то на Пинеге начинается с прихода пароходов, с той самой поры, когда голый берег под деревней вдруг сказочно прорастает белыми штабелями мешков да душистыми ящиками с чаем и сладостями.

Вдали глухо бухнуло — темные, тяжелые тучи поползли на деревню. Они ползли медленно, грозно клубясь и властно разрастаясь до самого горизонта. Под деревней стало темно и немо. Даже скотина притихла в ожидании. И вдруг оглушительный грохот сотряс землю.

По всей деревне захлопали двери, ворота. Люди выбегали на улицу, ставили ушаты под потоки и под проливным дождем радостно перекликались друг с другом. По весенним лужам, как жеребята, носились босоногие ребятишки.

Началось короткое северное лето...

о

Старая дуплистая ива росла на самой развилке дорог. Над желтыми мохнатыми сережками, которыми были сплошь облеплены черные крючковатые ветки дряхлеющего дерева, огромным роем трудились неповоротливые, видимо, первый раз вылетевшие из дупла дикие пчелы, или, по-местному, медуницы. Тут же под ивой, пригретые солнцем, весело копошились вечные работяги-муравьи.

Дохнул ветерок, две-три сережки упали в самую гущу муравейника. Переполох поднялся в муравьином царстве. На помощь смельчакам, первыми вступившими в бой,