Костёр 1983-04, страница 9

— Все равно. На какой-нибудь. Не могут же люди, в самом деле, жить без петухов и без башен.

6.

Уже давно посапывал на своем диванчике ничего не подозревавший Генка, уже Анастасия Петровна перестала греметь кастрюлями и мисками и погасила свет, а я неподвижно лежал на раскладушке, и сна у меня не было ни в одном глазу. Время от времени я доставал из-под подушки фонарик и освещал им будильник, стоявший рядом на стуле. И если бы не его громкое, барабанное тиканье, я бы ни за что не поверил, что стрелки движутся, а не стоят на месте.

Без пятнадцати двенадцать я тихо, стараясь не скрипеть, встал, оделся и неслышно выскользнул в уже заранее приоткрытое окно. Через три минуты я был на поляне. С поляны, которая находилась на горушке, был виден почти весь поселок. Кое-где еще горел свет, слышалась далекая музыка и собачий лай. А за спиной у меня черной глухой стеной стоял лес. Я посветил фонариком в сторону, откуда начиналась дорога на озеро, но слабый луч беспомощно ткнулся в плотную, густую темень.

— Сережа, ты здесь? — услышал я приглушенный голос Тани.

— Здесь, — ответил я, с трудом различая смутный силуэт Таниной фигуры.

— Еле ушла, — сказала она, подходя. — Представляешь, дедушка на ночь глядя ступеньки на крыльце начал менять... А темно-то как, Сережа! В городе никогда такой темноты не бывает. А тут у нее даже цвет какой-то особенный. Вишневый, что ли.

— Ну, пошли. Или подождем боя часов на башне? — бодро сказал я.

— А вот как раз они бьют, — ответила Таня. — Слышишь?

Мы вошли в лес. Казалось, там было еще темнее и тише. Свет фонаря едва освещал дорогу под самыми нашими ногами, и приходилось все время смотреть вниз, чтобы не спотыкаться о корни и не ступать в лужи, которых после дождя полно было.

— Сережа, ты не боишься? — шепотом спросила Таня.

— Еще чего! — нарочито громко ответил я.— Да я по этой дороге с закрытыми глазами ходить могу. А у нас фонарик. Батарейки, конечно, не ахти, но светит же...

И только я это сказал, как со всего хода заце-пился ногой за упругий корень и плюхнулся на землю. Фонарь выскочил у меня из рук и погас.

— Сережа, ты где? — испуганно спросила Таня

— Да тут я, упал. А теперь вот фонарь не могу найти.

Когда я наконец отыскал фонарь в мокрой придорожной траве, он оказался испорченным. Сколько я его ни тряс и ни крутил, он не желал загораться.

— Ну, что же ты молчишь? — спросила Таня.

— Я не молчу.

— А почему не говоришь ничего? Я же тебя не вижу.

— Я говорю. Фонарь вот, проклятье, испортился. Лампочка, наверное, встряхнулась.

— Что же делать?

Тут я подумал, что неплохо бы и вернуться, потому что идти без света в такой темнотище казалось невозможным. Я молчал, бессмысленно тряся в руках фонарь и не зная, на что решиться. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я стал различать чуть желтеющую дорогу, идущую на подъем.

— Без паники, — сказал я. — И так дойдем. Теперь уже близко.

— А мы не заблудимся?

— Не бойся. Дорога сама нас к озеру выведет.

— Можно я возьму тебя за руку?

Таня протянула мне сухую, горячую ладонь, и мы пошли дальше. К счастью, сквозь деревья на дорогу стал пробиваться слабый лунный свет, а с неба исчезли последние облака, и появились звезды.

Скоро подъем стал круче, и через несколько минут перед нами открылось озеро.

В первый момент мне почудилось, что это не наше, а какое-то совершенно другое, незнакомое озеро. Лунный свет до краев заливал неподвижную гладь воды и, казалось, озеро превратилось в огромное серебряное зеркало, в которое с молчаливым любопытством глядели притихшие сосны. В застывшем, густо усыпанном звездами небе луна горела так ярко и была такой огромной, что, казалось, стоило забраться на вершину высокого дерева и, протянув руку, можно будет дотронуться до ее прохладной поверхности.

Мы спустились к берегу и присели на наш камень, который сверху походил на большого дремлющего кота.

— Как здорово! — восторженно прошептала Таня. — А тихо как! Слышишь? Только зеркало зеркалу снится, тишина тишину сторожит... Ну, теперь-то веришь?

— Теперь верю, — сказал я. — А во что?

— Ну, в то, что здесь русалки живут?

— Ясное дело, живут. Они и рыбу-то всю съели."

— Неправда. Русалки рыбу не едят.

— А что они едят?

— Разве ты не знаешь? Русалки едят яблоки.

Таня встала, подошла к озеру и, присев, опустила руку в серебристую воду.

— Ты знаешь, — не оборачиваясь, сказала она, — иногда я почему-то жалею, что по луне люди ходили и всякие вездеходы ездили. Однажды я даже придумала для себя, что на небе две луны существуют. На одну ракеты летают, спутники вокруг вертятся, ее сверлят, кирками по ней бьют, фотографируют. Ну, в общем, покоряют. А на другой, на той, которая людям ночами светит, никто никогда не бывал и побывать не сможет. — Таня помолчала, а потом добавила: — Вообще, будь моя воля, я бы записала луну в «красную» книгу.

7