Костёр 1986-08, страница 27

БЕЛАЯ УТОЧКА

Мы заехали в маленький туркменский городок Тахта-Базар за продуктами. Остановили машину около базара и стали ждать возвращения нашего снабженца Алеши. Неожиданно он появился у машины с уткой в руках: отправился на базар за луком, попал в осаждавшую продавцов уток толпу и, поддавшись соблазну, заполучил последнюю птицу.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что мы стали обладателями утенка, тощего, с большими, не по росту, лапами и синими пеньками вместо перьев на крыльях. Что с ним делать? Как это часто бывает в затруднительных случаях, было решено: «Потом разберемся. Поехали!»

Из Тахта-Базара наш отряд выехал в долгий и дальний маршрут через Карабиль — пустынное и безлюдное место в юго-восточной Туркмении. Отныне экспедиционная автомашина становилась нашим единственным домом.

Вечером мы напоили и накормили утку хлебом и остатками ужина. В первом кормлении животного заключено особое таинство. После него происходит перелом, безразличные до того зверь или птица становятся тебе ближе, возникает чувство ответственности за нового питомца и причинить ему вред становится просто невозможно.

Все эти перемены не замедлили произойти и в нашем отношении к утке. Возникавшие время от времени разговоры про утиный суп прекратились, и птица стала членом нашего экспедиционного отряда.

Утки —

— водяные птицы, любящие прохладу. Нашей предстояло несколько недель прожить в жаре, тряске и пыли без надежды на купание. Воду мы возили с собой во флягах, очень ее берегли и неохотно расходовали даже на мытье. Жара! Температура в середине дня 45° в тени. Работать и ехать на машине в такие часы невозможно, мы спасались только под тентом на фанере, да пили бесконечный чай.

Удивительно, вместо того, чтобы хиреть, наша утка росла, наливалась жирком и отлично себя чувствовала. Вот только из белой она быстро превратилась в грязно-серую.

На стоянках мы привязывали утку длинной бечевкой за ногу, но скоро убедились, что надобности в этом нет. Оказавшись на земле, она сама забиралась под машину и сидела там до захода солнца, а вечером и ранним утром предпринимала недалекие вылазки в окрестности лагеря.

Наша работа состояла в отлове и изучении многочисленных в южной Туркмении грызунов. В тот год в Карабиле была вспышка численности мышей.

Мыши размножались так, что забивали собой все выставленные нами ловушки, они попадали во фляги с водой, в кухонную посуду и продуктовые ящики, случалось их извлекать даже из спальных мешков и снятых на ночь сапог. Утки — вегетарианцы, но как ни странно, наша утка, съев однажды мышиную тушку, стала предпочитать грызунов другому корму. Если так позволительно выразиться по отношению к утке,

аппетит к мясной пище был у нее волчий.

Видимо, под влиянием мясной диеты, у нашей утки стали проявляться инстинкты хищника. Я неоднократно видел, как она подолгу обследовала клетки, где содержались мыши, и даже пыталась достать их клювом. Пыталась охотиться она и на мелких птиц, когда те, привлеченные тенью, слетались под машину. Естественно,

что все ее охотничьи ухищрения оказывались тщетными.

К ней все привыкли. Но особенно привязался Алеша. Я подсмотрел раз, как он выуживал из кастрюли с компотом изюм и тайно скармливал своей любимице.

После двух недель работы в песках мы выехали к Каракумскому каналу. Вода! Много чистой прохладной воды, стены зеленых тростников — что может быть прекраснее! Мы плавали, гоготали от восторга, окунались, обнимали воду руками, брызгали на себя, не могли нарадоваться этому счастью.

Первым пришел в себя заботливый Алеша. Он вылез из воды, побежал к машине и скоро вернулся с уткой подмышкой. Та уже вырывалась и была очень возбуждена.

Пустил утку на берег, она опрометью кинулась к воде. Через минуту она уже ныряла, охорашивалась, хлопала в туче брызг своими неспособными к полету крыльями, отплывая при этом все дальше и дальше. Вскоре наша утка скрылась в густых зарослях тростника.

Утром была надута резиновая лодка и снаряжена поисковая группа. Увы! Никаких следов утки обнаружено не было.

Мы подумали, что она нас бросила.

Надо было уезжать. Я пошел вдоль берега. И вдруг на песке заметил кучу белых перьев. Не могу наверняка утверждать, чьи это были останки. Нашей белой уточки? В любом случае наша не умеющая летать доверчивая и избалованная любимица не имела шансов выжить в дикой природе.

22