Костёр 1987-07, страница 38

Многочисленные поездки к тофаларам кончились тем, что Рассадин влюбился в дочь охотника и сказителя Николая Сергеевича Боканаева, в Галину Николаевну, и стала она его женой и верной помощницей в сложном, долгом деле собирательства слов.

Язык мало знать и любить, кажется, что и сам он должен привыкнуть к новому человеку и воздать ему за любовь любовью. Язык, как живое и не очень-то доверчивое существо, приглядывается к чужакам подолгу, временами оттаивая, а то и замыкаясь.

Не сразу узнал Рассадин охотничьи тайны тофаларов. Говорить тут надо по-особому. На охоте тофы собаку собакой не назовут, здесь она ча-дых — пахнущая, тогда как дома — ыт. Топор на охоте — нос дятла, нож — пишущий, глаза — мелькашки, шкура — одеяло. Нельзя сказать: «Я нашел медведя», надо — «Я сошел с ума». Если охотник требует «стянуть облака» — нужно поскорее собрать людей вокруг берлоги. Кстати, на медвежьей охоте у собаки уже новое

имя — кудруктух, «хвостатая», так называют волка.

Открылась Валентину Ивановичу и тайна имен собственных. Христианство тофалары приняли в семнадцатом веке, раньше они исповедовали шаманизм. От веры в шаманов остался запрет на личное имя. Имя было, но только для посвященных. В обиходе пользовались прозвищем.

Крестясь, тофалары имя, данное им священником, превращали в тайное, а в быту именовали себя по-то-фаларски. Рассадин расспросил пятьсот человек, и у каждого оказалось свое собственное, не повторяющееся имя. Имя умершего .нельзя давать живому. Имена были очень/ просты: Тазол — лысый, Семизол — жирный, Ходан — заяц, Хугу — филин, Хорик — бурундук.

Зная, казалось бы, уже все о тофа-ларах, Рассадин не расстается с записной книжкой. Новое слово может явиться, как искорка, мелькнет и исчезнет — на рыбалке, в переругивании хозяек, в игре детей. Ученый человек Рассадин похож на таежника. Большой, удивительно неторопливый

в движениях, в словах, с тяжелыми сильными руками. По виду он человек мастеровой профессии. Да так оно и есть на самом деле, слова добывал и топором, и погоней за зверем, и шагая за оленями через сопки, через реки.

Итогом всей этой жизни в чумах, среди гор и тайги стали книги о то-фаларском языке, а также проект тофаларской письменности.

Применимо ли высокое слово «подвиг» к собирателю слов? Валентин Иванович головой вроде бы особенно не рисковал, хотя в тайге всякое бывает, для охотника опасность — нормальная жизнь. Нет, Рассадин героем себя не чувствует. Скорее, пчелой. Из года в год, как пчела, собирал он свой взяток — слово к слову, слово к слову! И жизнью — нет, не рисковал, просто отдал ее всю тофаларам — маленькому доброму народу — и науке.

Сказки, которые вы прочитаете, Валентин Иванович записал в тайге, в чумах, на горных пастбищах.

, Владислав БАХРЕВСКИЙ

- Положил змею мп плечи. Перешел ручей, хотел опустить змею на землю, да не тут-то было. Обвилась змея вокруг шеи и давай душить. Взмолился человек.

— В чем я провинился перед тобой? За что губишь?

— Коли сам не догадаешься, пойдем спросим у трех встречных. Они скажут, почему ты должен умереть.

Так ответила змея, но человек и отсрочке рад. Вышел он на дорогу и увидел на обочине старую постель. Сам ее недавно выбросил из дома. Вот и спрашивает у постели:

— Ты меня знаешь, долго мне служила. Скажи, какая вина на мне, за что я должен погибнуть?

— Да, я долго тебе служила,— ответила постель,— но когда я износилась, ты выбросил меня прочь, как негодную. А ведь мог бы за мое добро поставить меня в укромное сухое место, чтоб я не гнила на дождю. Умирай, мне не жалко тебя.

Пошел человек дальше по дороге, понес змею на шее. Шли, шли и встретили старую, подыхающую от голода собаку. Сказал ей человек:

— Ты долго мне служила, была верным помощником на охоте. Скажи, в чем моя вина? За что змея грозит задушить меня?

— Да, я долго тебе служила,— ответила собака.— Находила тебе оленей, облаивала белок,

останавливала кабанов, изюбрей. От медведя тебя спасала. Но вот я состарилась, и ты перестал кормить меня, прогнал от дома прочь. Есть на тебе вина, и за эту вину ты умрешь.

Послушала змея собаку и еще крепче сжала свои кольца на шее человека.

— Подожди!— взмолился несчастный.— Давай у третьего спросим.

Пошли они по дороге и встретили лису.

— В чем моя вина?— спросил человек.— Почему змея хочет меня задушить?

— Прежде чем ответить на твой вопрос, я хочу знать, как змея очутилась на твоей шее?— спросила лиса.

Человек рассказал про встречу у ручья, про постель, про собаку. Лиса выслушала это и говорит:

— Теперь покажите мне, как все было с самого начала!

Змея тотчас сползла наземь и свернулась клубком, а лиса сказала человеку:

— Ты теперь знаешь свою вину. Ступай домой, но помни: все вещи и животные, которые тебе служат, поизносясь и состарясь, нуждаются в твоем сострадании и заботе.

Низко опустил человек голову и тихо побрел домой. По дороге он взял собаку и прежде всего накормил ее. Выброшенную постель поднял, свернул и отнес в сухое место.

Стал тот человек памятлив на добро.

ЛОСЬ И КАБАРГА

Давным-давно, да так давно, что только в сказ- — Я из рода оленей, а зовут меня кабарга,

ке сказать, повстречались лось и кабарга. Боль- — И я из рода оленей!—удивился лось.— Не-

шой и спрашивает маленькую: ужели мы родственники! Я — великан, а ты —

— Послушай, какого ты рода-племени? карлик.

33