Костёр 1987-10, страница 26
I 2 i ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК — Один год у меня такая любопытная история вышла — и смех и грех!.. Заяц знаешь где поселился?.. В сосняке, за помойкой! Пойду ведро выливать — а на снегу в кусточках два пятна чернеются. Это он, уши прижав, затаился. По утрам занавески раздергиваю: опять около дома полно следов накручено... Представь себе, у меня гончая к будке привязана — а следы от зайца чуть ли не к собачьей, миске подходят. Просто невидаль!.. А скажи кому — засмеют. От стариков-то я слышал: раз поближе к жилью пожаловал — значит, спасается от кого-то. Потом уж мне толковая книжка попалась: о жизни зверей. Всю ночь читал, не мог оторваться. Так вычитал в ней, что есть у зверей свой этикет. Так и написано по-научному: э-ти-кет. Что-то вроде уважения. Чутьем они на расстоянии понимают, у кого беда, и не трогают. При лесных пожарах такое бывает: лоси и волки могут рядом бежать... Да черт со мной злую шутку сыграл! Возвращаюсь как-то из леса усталый, злой: ногой в браконьерскую петлю попал, из тонкой струны сделана — сапог порезал. И ни одного зверя за весь день не встретил. Только убыток потерпел... Иду как лунатик. Да и в лесу все снегом увешано — глухота! Вот уже сквозь соснячок огонь засветился: мой дом рядом. Это в кухне огонь горит: значит, дома мои! Вдруг как сиганет передо мной серое! На уровень плеча. Я и пальни механически — опомниться не успел. А это заяц-сосед... И что ты думаешь?.. Досада зеленая! Подранил беднягу... А, ладно, думаю, хоть принесу живого, племяннику городскому покажу — на зимних каникулах как раз у меня жил. А он и сам на крыльцо с санками выходит... Поднял я зайца за уши: висит легонький, присмиревший; глаза косые. Племянник обрадовался, руку протягивает... потрогать. А косой как дрыгнет задними лапами — ни патронташа у меня на поясе, ни пуговиц! Как сбрило! Перед моим носом мелькнул в сторону, два прыжка выше меня — и был таков! Все силы вложил в спасение. Оглушил я его, должно быть... И странное дело: обрадовался я, что не попал в косого... Промахнулся! |
