Костёр 1987-12, страница 25

подняться не может

она за

мерзает. Тут термометры платиновые. В такие морозы полярники из домиков стараются не выходить. Они рассказывали, что стукнешь в такой мороз молотком по металлу, и он крошится как стекло. Даже металл не выдерживает таких температур.

Труднее всего зимой приходится механикам. Топливо хранится в больших цистернах «на улице», оттуда по шлангам его перекачивают на дизельную электростанцию, которая дает тепло и свет всей станции. На морозе под восемьдесят градусов топливо закупоривает все шланги. Оно превращается в густую, почти твердую массу. Мять резиновые шланги руками нельзя, на таком морозе они очень хрупкие и сразу треснут. Механики находят выход. Кидают в ведра промасленные тряпки, поджигают и ходят вдоль шлангов.

— Но сейчас у нас курорт,— говорят полярники.— Лето. Жара, можно сказать.

— Ничего себе жара,—

вздыхаю я, стягивая унты и дотрагиваясь до обожженных морозом век.

— Отогревайся скорей и будем елку наряжать.

Первый раз в жизни приходится мне в середине лета наряжать елку. Но какое это приятное занятие — пахнущую лесом елку ставить на станции, вокруг которой на тысячи километров лишь лед. Все полярники, свободные от вахты, собираются в этот день в кают-компании. Елку устанавливают осторожно, чтобы с нее не сыпались иголки. А иголки все же сыпят-ся. Ведь срублена она под Ленинградом несколько месяцев назад, проделала очень далекое путешествие на другой край земли: в трюме теплохода прошла всю Атлантику, тропики, пока наконец не выгрузили ее на берегу шестого континента, в обсерватории Мирный, ну а оттуда уже на самолете добралась до Востока.

Больше всего елке радовался поморник Яшка.

— Ты у нас хоть и гость,— сказали полярники,— но веди

себя прилично. Будешь елку клевать — выгоним из кают-компании.

Характер у Яшки оказался покладистый, и он все свои нападки на странное зеленое чудовище прекратил. Яшка в своей жизни никогда не видел деревьев — не растут они в Антарктиде.

Как судьба занесла поморника на Восток, можно только предполагать. Скорее всего, летел позади санно-тракторного поезда, который везет на Восток летом топливо, другие грузы. Летел, подъедал отбросы. Обычно сюда не то что птицы не летают, здесь даже собаки не выдерживают. Однажды попробовали из Мирного завезти на Восток собаку, пес повертелся, скуля, возле самолета, стал прямо на глазах «меняться в лице», и полярники посадили его обратно в ИЛ-14. Никакая живность на Востоке не выживает. Может, поэтому и людям здесь тяжелее жить, чем даже на побережье Антарктиды, где разгуливают пингвины, вылезают на лед тюлени и есть птичьи базары.

А тут на Восток в разгар лета залетел поморник. Впервые его увидели в середине декабря. Сидит на снегу метрах в ста от станции и смотрит жалобными глазами. Обычно птица эта драчливая, задиристая, полярники поморников не любят еще и за то, что воруют они у пингвинов яйца. Но на Востоке поморников никогда не было.

Взяли кусок мяса, хотели подойти и покормить птицу. Но поморник отлетел шагов на десять. Чувствовалось, что сил у него маловато. Мясо оставили и отошли. Поморник (его тут же окрестили Яшкой) от еды не отказался. Попробовали еще раз подойти, снова испугался. Несколько дней люди подкармливали поморника, но он все же дичился — подойти к себе не давал. И с каждым днем становился все слабее и слабее. Бегать за ним — долго не набегаешься: сам упадешь от одышки.

Но полярники все же решили спасти Яшку. В теплый солнечный день (мороз был всего 45

градусов) один из полярников запасся мясом и отправился к поморнику. Кусочек кинет, подойдет, а поморник отлетает на пять-шесть шагов. Он опять за ним. Догнал птицу лишь на взлетно-посадочной полосе, в километре от лагеря. Взял в руки, минут десять постоял, пытаясь отдышаться, и пошел в кают-компанию. Выпустили Яшку в холле. Тут он в тепле оживился, залетал, обрадованный. С удовольствием ел и хлеб, и рыбу, и сыр, и мясо. Механики соорудили для него большую клетку, к ней прикрепили табличку: «Поморник-рекордсмен. Мирный — Восток».

Так что своим неожиданным появлением Яшка сделал по-

лярникам новогоднии гюдарок.

В Новый год он летал по кают-компании среди столов, но потом, конечно, обнаглел и клюнул своим острым черным носом ярко-красный елочный шарик. Шар тут же треснул, Яшка страшно перепугался и забился в угол кают-компании.

— Видно, пора тебе домой,— смеялись полярники.— Окольцуем тебя, напишем на кольце, что ты действительно перед Новым годом к нам на Восток прилетел, и отправим первым самолетом в Мирный.

С Востока мы с Яшкой возвращались вместе. Как только самолет сел на ледовый аэродром возле обсерватории Мирный, у берега Южного океана, я спустился по лесенке на снег и стоял несколько минут, вдыхая воздух. После Востока самое приятное — этот легкий воздух, о котором там, на высоте антарктического купола, можно только мечтать. Яшка тоже, видимо, старался отдышаться. Он выбрался из клетки, постоял на снегу, а потом, гордо вскинув голову, посмотрел с чувством явного превосходства на своих собратьев и тоже поднялся в воздух, чтобы все птицы видели, что он поморник-ре-кордсмен, что залетел он даже туда, куда ни одна птица не рискует добраться. На лапе блестело маленькое медное колечко со словом «Восток».

Владимир СТРУГАЦКИЙ Рисунок О. Филипенко

t