Техника - молодёжи 1941-03, страница 59

отелями пышных торжеств, устроенных японским правительством в честь взятия Циндао. Это был один в крупнейших портов в Северном Китае, находившийся с 1898 года в руках Германии. Воспользовавшись благоприятной обстановкой, создавшейся во время мировой войны, японцы осадили порт и быстро сломили сопротивление слабого германского гарнизона. Чисто военный успех был небольшой, но японское правительство придавало ему особое политическое значение.

Улицы украсились флагами. В некоторых местах были воздвигнуты большие триумфальные арки. Трамваи ходили сплошь увешанные пестрыми плакатами с символами побед японской армии и флота. По вечерам устраивались многолюдные процессии с фонариками, которые так любят японцы.

В честь дипломатических миссий союзных держав и представителей их колоний было устроено торжественное заседание в Хиба-парке, в центре Токио. Русский посол как старейшина дипломатического корпуса держал пространную речь, в которой указывал, что в настоящее время благодаря огромной победе, одержанной японской армией у 'Циндао, Восточная Азия освобождена от «германского деспотизма». После речей следовал неизменный обед.

Празднества завершились колоссальным шествием, которое население Токио устроило в честь своей армии. В этот день с самого раннего утра толпы народа стали собираться в Хиба-парке. Почти каждый японец даже среднего класса состоит членом какого-нибудь общества или кружка. Каждое такое общество имело соответствующий флаг, около которого выстраивались его члены. По отчетам газет, в процессии участвовало до двухсот тысяч человек.

. Наступил наконец вечер. Каждый японец зажег свой фонарик, и под : звуки многочисленных оркестров, под громкие крики «банзай» нескончаемая вереница людей потянулась j из Хиба-парка сначала к император-| скому городку, а потом по главным [ улицам столицы. Патриотический угар овладел толпой, какие-то лю-' ди громко призывали к ожесточен-! ной борьбе с врагами, к утвержде-I нию могущества империи микадо...

ВОЗВРАЩЕНИЕ

| В начале декабря пришла телеграмма из Петрограда. Начальник | Главного артиллерийского управле-I ния предписывал мне немедленно вернуться в Россию, чтобы отправиться в . новую командировку. В тот же день вечером я покинул Токио, направляясь в Цуругу.

Трамваи ходили сплошь украшенные пестрыми плакатами.

Перед отъездом я получил особый подарок как знак внимания со стороны офицеров токийского арсенала. Мне был поднесен япон-'ский клинок изумительной по своему узору дамасской стали. Японцы в прежнее время славились такими изделиями, но, повидимому, еще и теперь у них сохранились мастера, изготовлявшие это прекрасное оружие.

Поезд пришел в Цуругу рано утром, отплытие парохода надо было ожидать еще несколько часов. Я решил воспользоваться этим временем, чтобы осмотреть окрестности порта. Мое внимание привлек ряд палаток. Из них выходили японские солдаты в одних рейтузах цвета хаки, с голым торсом. Они шли к близлежащим водоемам и фонтанам,, чтобы умыться после сна. Выезжая из Токио, я знал, что после взятия Циндао ббльшая часть войск уже возвращалась к месту своего по-' стоянного квартирования. Это, вероятно, и был один из полков, высадившихся в Цуруге.

Подходить близко к солдатам нельзя было: меня могли заподозрить в шпионаже. Поэтому я присел в некотором отдалении, наблюдая картину просыпающейся воинской части.

Несмотря на свой малый рост, японские солдаты представляют собою крепко сложенных людей, отличающихся хорошими мускулами. «Вероятно, — думал я, — гимнастические упражнения отлично поставлены в японской армии».

Между тем каждый солдат достал из кармана зубную щетку и старательно чистил зубы. С сожалением подумал я, что это простое гигиеническое средство почти незнакомо русской армии...

О присутствии наблюдателя-европейца было, повидимому, сообщено кому следует. Ко мне приближались

два японских офицера. Вдруг один из них заулыбался и отдал честь. Я узнал его, это был офицер, хорошо владевший русским языком и служивший нам переводчиком на приеме у военного министра.

— Как вы сюда попали? — спросил он меня.

— Уезжаю сегодня в Россию, жду парохода.

Завязалась беседа. Он рассказал, что назначен руководить перевозкой возвращающихся из Циндао войск. Между прочим я спросил его, скоро ли мы увидим японскую армию на каком-нибудь европейском фронте бок о бок со своими союзниками — французами, англичанами или русскими.

— У нас по горло всяких дел и у себя, на Дальнем Востоке, — ответил японец.

Беседуя, казалось бы, самым приятельским и непринужденным образом, он потихоньку отводил меня подальше от солдатских палаток. Видимо, он считал, что я могу подсмотреть или выведать что-нибудь ужасно секретное.

Я понял его маленькую хитрость, быстро распрощался и пошел на пристань.

Там уже стоял мой старый знакомый «Хазан-Мару», на котором мы прибыли в Японию.

Хорошая солнечная погода, стоявшая с утра, понемногу стала портиться; надвигались тучи. «Будет тайфун, и вас изрядно покачает», предсказывали нам.

Кончились все приготовления, и мы тронулись в путь. Пароход постепенно удалялся в море, держа путь на северо-запад.

Море уже кипело и клокотало, на фоне свинцового неба мрачно выделялась каменистая темнокоричневая гряда гор, над которой совсем низко проносились обрывки белесова-

57