Техника - молодёжи 1945-09, страница 21

Q,

" u Cs

Юрий ВЕБВР

mi D

№ оspztszms

Расунни Л> СМЕКОВА и С. ЛОДЫГИНА

Как случилось* что именно Попов изобрел радио, а не кто-нибудь иной?

В то время, когда Попов трудился над своим изобретением в тиши длинных комнат Кронштадтской минной школы, мечта о беспроволочном телеграфировании волновала немало пылких и смелых умов. И другие работали в той же области, что и Попов, Их имена гремели по всему ученому миру. Они располагали лучшими лабораториями, мастерскими, обширным штатом сотрудников и помощников, ассистентов и техников. К их услугам была ib любой момент широкая многообещающая реклама, поддержка капиталов Европы и Америки. И все же они растерянно бродили в потемках, не подозревая даже о том, как близко иной раз лежала от них эта неуловимая цель.

А достичь этой цели удалось только русскому физику Александру Степановичу Попову, скромному и малоизвестному преподавателю офицерского класса минной школы в Кронштадте.

Что же это было? Простая ли случайность, или минутная счастливая догадка^ или результат какого-либо удачно проведенного опыта? Может быть, сама природа наделила этого человека какой-то особой гениальностью, позволявшей ему шутя совершать то, что недоступно другим?

Ни одно из подобных объяснений ничего бы не прояснило нам в истории изобретения радио. И чтобы понять, как это случилось, надо проследить тот путь,, по которому шел Попов» надо приоткрыть двери туда, где трудился и создавал невиданные вещи этот человек, где в погоне за научной мечтой происходила никому не заметная яростная борьба, где разум вступал в схватку с неизвестностью, мастерство с неподатливостью материала, воля с цепью трудностей и преград.

Александр Попов родился в ту пору, когда век электричества барахтался еще в пеленках. Тогда еще не был известен электрический свет, и темным вечером глазенки маленького Саши с любопытством следили за мерцаньем сальной свечи или масляной коптилки. Даже керосиновая лампа считалась тогда столичной диковинкой.

Телеграф — это первое практическое применение электричества — только начинал свое развитие, являясь надеждой капиталистического мира. Люди предпринимали настойчивые попытки установить между собой связь на далекие расстояния, протягивая над землей и под водой линии телеграфных проводов. Металлическая проволока должна была помочь международным сношениям, торговым делам, управлению государством и армией. Но эта же проволока причиняла немало хлопот,

В тот 1859 год, когда у бедного священника Попова в поселке Турьинские рудники, на Северном Урале, появился сын Саша,— в тот год всеобщее внимание было приковано к «загадке трансатлантического кабеля». Телеграфный кабейь, только что проложенный из Европы в Америку, пропустил несколько первых депеш и отказался действовать; сигналы становились все слабее, а потом и вовсе заглохли, и виднейшие ученые ломали голову над тем» как предотвратить эту пропажу телеграфных токов в тысячекилометровых проводах на дне Атлантического океана, словно р бездонном колодце.

Пока эта история еще никак не касалась самого Александра Попова, так же как и другая, значительно более важная, происшедшая несколько позже.

Осенью 1868 года мы видим его совсем одного, среди возчиков торгового обоза, медленно тянувшегося по уральским избитым трактам. Он едет в далекий городок Долматов, за четыреста верст от родных мест. Он едет получать первые крохи образования. Там, в заштатном городке, затерянном среди необжитых пространств и бездорожья старой России, находилось духовное училище, где Попов, как сын священника, мог обучаться бесплатно. Нужда заставила ■ родителей отправить его в это дальнее странствие без провожатых. они упросили лишь попутных возчиков присмотреть за ним. ,

И кто мог сказать Тогда» что этот худенький девятилетний мальчик, испуганный суровой, чужой обстановкой, трясущийся на открытом возке под холодным дождем и ветром, будет иметь самое близкое отношение к тому событию которое произошло как раз в это время на другом конце полушария, на Британских островах. Там знаменитый английский физик Джемс Максвелл, работая в роскошном уединении своего родового шотландского поместья, сделал изумительное открытие.

Максвелл был последователем великого Фарад ея, толкователем его учения об электромагнетизме. То, что Фарад ей утверждал или предугадывал на основе своих гениальных опытов и рассуждений, получало у Максвелла строгую законченность математического языка и широту теоретического' обобщения. Он проник в природу и поведение электромагнитных силовых линий, которые возникают вокруг всякого провода, когда по нему течет ток. И пришел к выводу, что эти линии должны в известных условиях создавать особые электромагнитные волны.

Максвелл не получал и не видел своих? волн, он не проделывал с ними никаких опытов. Он глубоко вдумался в существо силовых линий и нашел математическое выражение для всего,. что с ними происходит. Он прочел в своих формулах поразительную мысль: электромагнитные волны могут существовать в пространстве свободно» сами по себе, не нуждаясь для этого ни в каком посреднике или проводнике. А далее математические уравнения, показали Максвеллу, что эти волны должны лететь через пространство с огромной скоростью, с такой же, как и свет, — каждую секунду на 300 тысяч километров. Наконец формулы рассказали ему о еще большем родстве между электромагнитными волнами и светом. Максвелл подсчитал, что эти волны хорошо пропускаются всеми телами, прозрачными для света, и поглощаются или отражаются телами, которые либо не прозрачны, для света, либо являются наилучшими зеркалами И тогда шотландский затворник сделал окончательный вы вод, что свет —это и есть особые электромагнитные волны

Утверждение Максвелла было настолько смелым й необычным, что ему не хотели верить. Но тот этим не смущался. Он не стал дожидаться, пока кто-нибудь опытным путем получит электромагнитные волны и докажет его пра воту. Он был настолько уверен в своих математических выкладках. что не нуждался в подтверждениях и твердо отстаивал новое учение о природе света.

Долгое время английский ученый оставался одиноким в своих взглядах. Над ним смеялись, его не признавали тогдашние авторитеты. Лишь немногие искатели научной истины понимали значение максвелловой теории и пытались Поддержать ее. Так продолжалось почти двадцать лет.

За эти десятилетия, пока наука об электромагнитных волнах пребывала в оцепенении, мальчуган Попов вырос в зрелого, самостоятельного исследователя. За эти годы он успел подняться иа такие ступени знания, откуда ему открылся самый широкий горизонт и было видно то, что оставалось закрытым для других. Он подошел вплотную как раз к тем фактам, которые совершались при его первых жизненных шагах, казалось бы, ib совершенно ином мире, далеком и недосягаемом из глубины уральского захолустья.

Он проучился два года в духовном училище, потом поступил в Пермскую семинарию, где проявил по .всем предметам отличные успехи. Но истинное пристрастие его было не к изъяснению туманностей священного писания, не к упражнениям в словесности или логике, а к области реальных знаний. Его ум искал простых и ясных объяснений окружающего. Его руки жадно тянулись к созиданию осязаемых и практических вещей. Физика и _ч математика пленили его безраздельно. Он бредил формулами и проделывал в воображении сотни самых поразительных опытов, — именно в воображении, так как духовная семинария почти не знала никаких физических приборов. Он производил стройные геометрические выкладки всюду, где только мог,— на классной доске, на полях тетрадей, на песке и даже мелом на заборе.

19