Техника - молодёжи 1945-09, страница 23

связь между грозой и капризами будильника — этого юный конструктор объяснить не мог. Ничего не могли ему сказать и старшие, даже инженеры с рудника. Загадка эта открылась ему гораздо позднее, только* спустя четверть века, когда он яростно и настойчиво прокладывал путь к своему величайшему изобретению.

Жизнь Попова -протекала пока, вдали от большой науки, от тех объятых жаром очагов, где выплавлялись редчайшие достижения новой техники. В 1876 году, когда он томился богословской скукой в четвертом классе семинарии, сразу два крупнейших изобретения были сделаны на разных концах земного шара. Русский инженер Павел Яблочков создал свою знаменитую электрическую свечу. Американец Грахам Белл, преподаватель в школе глухих, изобрел телефон. Человечество получило новый источник света и возможность разговаривать на дальние расстояния по проводам.

А Попов в это время даже и не подозревал о появлении таких вещей, занимаясь по вечерам при свете сального огарка и не имея возможности передать никому хотя бы слово за пределы четырех стен.

Но уже тогда, в эти сумрачные часы, он вырывался мыслью из своего пермского заточения, парил свободно над обширными пространствами и летел туда, куда несли его крылья юношеских мечтаний. Ему виделся огромный, исполинский город, притягивающий к себе и вместе с тем чужой и строгий. Город, о котором рассказывают столько удивительных историй. Город, к которому тянутся столько людей и бесследно в нем пропадают или возвышаются до ослепительных высот. В том городе есть место, самое священное и прекрасное, какое только может быть. Там живут необыкновенные люди, самые ученые и благородные, там посвящают в науку, там ее истинное обиталище, — и все служат ей, поклоняются. Этот город называется Петербургом! Это обиталище науки — университетом! Петербургский университет! Туда устремлены все помыслы и желания молодого семинариста.

Мечта претворяется в действительность. Попов оставляет семинарию. С духовной карьерой покончено. В несколько месяцев он сам подготовляет себя к сдаче экзамена на аттестат зрелости и е блеском выдерживает все испытания.

Душным июльским днем 1877 года он садится в неуклюжий самодельный тарантас, чтобы покинуть родные места, грязный маленький поселок. Его путь ведет на запад, в столицу, в Петербург.

И вот он наконец поднимается по трем гранитным сту

пеням, отделяющим царство науки от простой земной жизни. Он вступает в слабо освещенный вестибюль Петербургского университета и, робкий, застенчивый, бедно одетый теряется в толпе щеголеватых, самоуверенных юношей, заполняющих широкий, очень длинный коридор.

А спустя полторы недели он сбегает с тех же ступеней радостный и возбужденный. Он сдал вступительные экзамены, он принят и зачислен в число студентов первого курса физико-математического факультета! Он оглядывается вокруг, и ему кажется» что все прохожие оборачиваются на него и говорят: «Вон идет студент Петербургского университета».

Для Попова началась университетская пора, те взнузданные острым напряжением годы, когда его жизнь сплеталась из самых резких, противоречивых обстоятельств. Он влачил тяжкое существование впроголодь и вместе с тем вкушал высочайшее умственное наслаждеиие_т получаемое в университете. Едва он проникал в тайники самой глубокой мудрости, как уже должен был бежать на скучные репетиторские уроки и обучать азбучным правилам ленивых балбесов. От него- требовалась крайняя крепость и выносливость, чтобы нести бремя всех занятий и грошовых зара ботков, а он страдал головокружениями и сильнейшими ревматическими болями, шлепая в дырявых башмаках и худеньком пальтишка по слякотным петербургским улицам.

Но чем тяжелее приходилось ему, чем труднее доставались ему блага просвещения, тем больше он ими дорожил, тем упорнее цеплялся за каждый клочок знания. Он с ка-ким-то особым, благоговейным вниманием сидел в большой аудитории, где студенты располагались на скамьях, вздымающихся амфитеатром. Там, посередине третьего ряда, чаще всего виднелась его белобрысая, большелобая голова, крупный, слегка вздернутый нос'и спокойные глаза, так странно заплывшие веками, что производили нередко сонное, безучастное впечатление. На самом деле он весь горел в эти минуты, жадно вбирая слова, идущие с профессорской кафедры. — все равно, произносились ли они тягучим, монотонным голосом, или с жаром и увлечением. А с этой кафедры раздавался голос таких титанов науки, как Менделеев, Чебышев, Бутлеров. Здесь читал свои классически построенные лекции профессор Петрушевский, общепризнанный глава тогдашних русских физиков и многолетний председатель Физического общества. Здесь звучали горячие проповеди молодого профессора Боргмана, выступавшего ярым поборником новейшей английской физики и, в частности,

Игранное дело! Видильник. оремн от времени подавал наьтчшые сигналы.

21