Техника - молодёжи 1977-11, страница 32

БОЛЬШОЕ ОКНО

АЛЕКСАНДР ХАРЬКОВСКИЙ, наш спец. корр. I

В 1977 году на Северном Кавказе начал работу крупнейший в мире радиотелескоп Академии наук СССР, сокращенно РАТАИ. Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев сердечно поздравил создателей нового гиганта с трудовой и научной победой. «РАТАН-600, — говорится в приветствии, — по своим важнейшим параметрам превосходит все известные радиотелескопы. В его оригинальной конструкции воплощены лучшие достижения отечественной науки и техники. Советские ученые получили совершенный астрономический инструмент, который значительно расширяет возможности в проведении фундаментальных исследований Солнечной системы, нашей Галактики и других объектов Вселенной».

Мы живем на большом космическом корабле — планете Земля, несущемся через бездны вселенной. Вокруг нас планеты, звезды, галактики, океан электромагнитных колебаний, из которого до 30-х годов была доступна для исследователей лишь «тонкая струйка» — видимый свет. «Если ограничиться в изучении неба только оптическим диапазоном, не окажемся ли мы в положении того слушателя симфонического концерта, который способен слышать звуки только в пределах одной октавы? — пишет один из авторов РАТАНа, доктор физико-математических наук Н. Кайдановский. — А небесная симфония звучит во всем диапазоне электромагнитных

волн, и каждая частота в спектре говорит о физическом процессе, происходящем на небе».

К счастью, атмосфера прозрачна не только для видимого света, ее пронзают и радиоволны от 1 до 4 мм, и от 8 мм примерно до 20 м. В отличие от оптического «окна», через которое астрономы изучали вселенную со времен Галилея, «радиоокно» человечество раскрыло совсем недавно.

Все телескопы, и оптические (ОТ) и радио- (РТ), в принципе однотипны. И те и другие имеют приемные устройства: ОТ — зеркала или линзы, РТ — плоские или чашеобразные антенны и системы для фокусирования световой или радиоволны. Разнятся и сами волны: световые — сверхкороткие, измеряются в ангстремах, миллионных долях миллиметра, а радио--в миллиметрах,

сантиметрах и даже в метрах.

Последнее существенно: для того чтобы не рассеивать волны, uiepqxo-ватость стенки рефлектора или чаши приемной антенны не должна превышать десятой доли длины волны. Природа света создает огромные трудности в шлифовке зеркал для оптического телескопа, вот почему диаметр самого крупного из них, нашего советского БТА, 6 м. А как у РТ? Здесь можно развернуть парад гигантов: диаметр чаши радиотелескопа в Джодрелл Бэнк (Англия) — 76 м, у аналогичного инструмента в Бонне (ФРГ) — 100 м. Все это полноповоротные антенны. Неподвижный РТ, расположенный в кра

тере потухшего вулкана в Пуэрто-Рико, занимает 7,4 га, его диаметр 305 м!

Закономерен вопрос: зачем нужны столь большие приемные устройства телескопов? Создатели этих инструментов стараются собрать излучения с возможно большей площади неба в один фокус. Этим определяется чувствительность, или проницательность телескопа — способность уловить очень слабый световой или радиосигнал.

В проницательности радиотелескопам не откажешь. В этом они не имеют конкурентов среди оптических «коллег»: мало того, что чаши их антенн значительно больше по своей площади, чем зеркала или линзы ОТ, радиосигналы от разных приемников в отличие от световых можно также и суммировать. Но они уступают ОТ в другом важнейшем свойстве — в разрешающей способности, в умении отличить поодиночке два близко расположенных на небесном своде объекта. Световые волны четче рисуют картину чем более длинные радиоволны. А разрешающая способность — тот минимальный угол, при котором телескоп различает два небесных объекта, — определяется числом волн, радио-или световых, укладывающихся в приемном устройстве телескопа.

Где же выход? Как создать РТ, столь же зоркий, как ОТ? Построить очень большую чашу приемной антенны? Но, полноповоротная, она должна сохранить свою форму вопреки земной тяжести, ветру, пере-

РАДИОТЕЛЕСКОПЫ ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

В XX веке наука о небе открыла новое окно во вселенную. Родилась радиоастрономия — молодая ветвь на древе старой науки.

В один из февральских дней 1942 года радары британской береговой оборс^ны были «оглушены» каким-то очень мощным сигналом. В английском штабе это вызвало настоящую панику. Фашисты уже пытались под прикрытием аналогичной «шумовой завесы» совершать налеты на Соединенное королевство. К тому же за две недели до этого в Ла-Манш, не замеченные радарами, вошли два неприятельских корабля «Шарнхорст» и «Гнейзе-нау». Самолеты, поднятые по тревоге, не обнаружили противника: небо было чисто. В чем же дело?

К счастью, в лаборатории Дувра был один нерастерявшийся человек — астроном Г. Хей. Он позвонил в Гринвичскую обсерваторию и, узнав о необыкновенной активности Солнца в эти дни, «обвинил» его в том, что это оно чинит препятствия работе радаров.

Сообщение Хея об этом необыкновенном происшествии стало известно астрономам уже после войны. Вспомнили и об открытии Ян-ского, и о работах Ребера, и о сделанном еще в 1928 году предложении советских ученых Л. Мандельштама и И. Папалекси использовать радары (тогда их только еще создавали) для изучения небесных тел. Получив эти установки после войны, венгерские астрономы провели пер-

30