Техника - молодёжи 1988-03, страница 58

— Вот ты и заговорил по-другому,— удовлетворенно резюмировал Владыка,— теперь осталось лишь заставить тебя сказать иное. Для этого у меня припасен еще один сюрприз. Значит, по-твоему, непобедимое войско потеряет силу на границе, а то и просто не сможет одолеть Перевал? Посмотрим!

Огненным жезлом Владыка очертил круг, в центре которого возникла согнутая фигура. Длинные, чуть не до колен руки с тонкими сильными пальцами ювелира. Плечи сутулятся так, что стоящий кажется горбатым. Спутанные светлые волосы падают на лоб, почти скрывая взгляд удивленных глаз. И вечная виноватая улыбка, такая знакомая и неуместная здесь, возле трона Владыки. В круге стоял Труддум.

— Мастер! — приказал Владыка,— Расскажи про свою машину.

— Она называется инвертор,— сказал Труддум и замол-

— С ее помощью Можно пройти границу?

— Да, конечно. Инвертор разрушает реальность, превращает ее в возможность или даже разлагает до абсурда.

— Значит, мои воины сохранят силу, а глупые законы, охраняющие загорные земли, рассыплются на случайности и начнут подчиняться мне?

— Разумеется, если построить достаточно мощный прибор. Но ведь не все, что можно построить, следует включать...

— Об этом судить мне! — отрезал Владыка и взмахом жезла стер круг. Труддум исчез.

Еще целую секунду Лонг стоял неподвижно, пытаясь осмыслить случившееся. В словах Труддума он не сомневался, мастер никогда и ни в чем не делал ошибок. Значит, границы больше нет, таинственные инверторы, придуманные Труддумом, одолеют горы, и прекрасный реальный мир перестанет существовать, умрет в хаосе. Единственный, кто стоит на пути войск,— это Лонг со своим наполовину реальным мечом. Ему одному придется оборонять Перевал, одному — без Труддума. Труддум — предатель. Это тоже пред-

Лонг повернулся и побрел прочь. Почерневшие доспехи скрежетали при каждом движении.

— Лонг! — прогремело сзади.— Через три дня войско подойдет к Перевалу, и либо ты встанешь впереди него, либо оно пройдет по тебе!

— Вассал Лонг покинул тронный зал! — рявкнули сторожевые драконы.

Дорога петляла, сворачивала, порой вообще исчезала, но все же медленно и нехотя поднималась в гору. Если обернуться назад, то тоже увидишь, что дорога поднимается в гору, но это обман. Лонг обернулся. Вздернутый южный горизонт терялся в мареве, серая дымка смазывала очертания предметов, и без того зыбких, лишь дворец Владыки, видимый всегда и отовсюду, возвышался грозно и красиво.

Мир тянулся с севера на юг, от Перевала вниз, через земли все меньшей вероятности, в край абсурда. На крайнем юге Мир переходил в пустыню, населенную миражами. За пусты-

переставал существовать. Правда, там жил Отшельник. Как и Лонг, он был хранителем границы, но не стражем, потому что там было нечего и не от кого охранять.

Как и чем существовал Отшельник, Лонг не знал, хотя самого Отшельника видел не раз. Порой Отшельник объявлялся в замке Лонга, беседовал с хозяином на отвлеченные темы и так же непонятно исчезал. Лонг ни о чем не расспрашивал гостя, уважая в нем силу, равную своей. Поэтому Лонг не поверил словам Владыки. Всемогущий Владыка тоже может ошибиться, приняв уклонение за победу. Юг всегда умел раствориться и ускользнуть.

Здесь было не так. Все чаще подковы коня цокали по камню, высекая искры. Пейзаж становился отчетливей, хотя не был постоянен. В стороне от дороги с громовым гулом извергался вулкан, а неподалеку шумел большой город, и никто не обращал внимания на огонь и падающие камни. Завтра, возможно, на месте содрогающейся горы будет озеро, а улицы зарастут лесом. То, что оказывалось более постоянным, жалось на север, ближе к стране Лонга. Здесь жили почти обычные люди, их жизнь исчислялась не минутами, а годами, каж

дый имел свою физиономию, и все бни казались более человечными и непростыми. Жителей Плоскогорья Лонг объявил под своей защитой, вел их в бой, когда с юга набегали орды варваров, и в одиночку расправлялся с великанами и чудовищами, порой выбиравшимися на Плоскогорье.

Дом был уже недалек, горы нависали все ощутимее, дорога курилась желтой пылью, от кустов вдоль тракта тянуло сладким ароматом. Мимо Лонга пронеслось стадо золоторогих антилоп, звери мчались, картинно запрокинув головы, роняя с губ дымящуюся пену. Вскоре появился тот, кто вспугнул их. Сверхъестественной величины клоп медленно полз вдоль дороги. Похожий на бревно хоботок конвульсивно дергался, высасывая все, что попадало навстречу: людей, животных, деревья. Позади оставалась мертвая полоса.

Лонг истово ненавидел подобные создания, порожденные всплесками флюктуаций. К тому же клоп двигался на север и случайно мог добраться до Предгорья.

Лонг выдернул меч и поскакал наперерез опасному гаду. Сосущий хобот рванулся ему навстречу, Лонг уклонился и, подскакав вплотную, вонзил волнистое лезвие в хитиновую броню. Клоп завалился на бок, щетинистые десятиметровые лапы вытянулись и заскребли друг о друга, словно пытаясь

Лонг отер пот со лба. Лишь теперь он сообразил, какой опасности избежал. Ведь доспехи, делавшие его неуязвимым, остались у порога дворца, почерневшие и искореженные. Лонг почувствовал, как болит рассеченная мечом рука. Он забыл заживить порез в долине, и теперь рана будет заживать долго.

Рядом послышался звон бубенцов, голоса. Мимо проходил караван. Тяжело нагруженные верблюды шагали, неспешно пережевывая бесконечную жвачку. Рыжебородый купец, отделившись от процессии, подъехал к Лонгу.

— О благородный и прекраснодушный незнакомец! — возгласил он.— Ты спас меня от этого ужасного вепря. Я намерен достойно наградить тебя. Моя дочь, красавица Гюль-гары, станет твоей женой!..

Лонг повернул коня и выехал на дорогу. Горы были уже близко. По дороге навстречу Лонгу медленно брел человек. Тощий узелок болтался на длинной дорожной палке.

— Здравствуйте, сеньор! — сказал путник.

— Оле? — удивился Лонг.— Что ты здесь делаешь?

— Отправился в путешествие,— ответил Оле.— Дома стало скучно и опасно. Мне не нравится, когда сразу и скучно и опасно, поэтому я ушел...

Такое случалось с жителями Плоскогорья. То один, то другой из них спускался в долину. Возвращались редко, изменившимися до неузнаваемости.. Лонг спокойно относился к уходам и метаморфозам ушедших, но уход Оле был для него тягостен. Оле жил у самого замка и был просто земледельцем, таким, что встречались порой и по ту сторону Перевала. Он появлялся в замке, помогая Труддуму в возне с хитроумными механизмами, а вечерами частенько зазывал Лонга и Труддума к себе — отведать горного меда. И вот теперь Труд-дум бежал к Владыке, и Оле тоже уходит, вернее, уже ушел.

—...А скучно стало давно, с той минуты, как Констанс не поселилась у нас,— говорил Оле.

— Что?! — вскрикнул Лонг.— Откуда ты знаешь о ней?

— Вот я и ушел,— невозмутимо продолжал Оле.— Думаю пойти к Отшельнику. Далеко это, но почему бы и не дойти? Бродяга, говорят, дошел.

— Глаза прекрасной Гюльгары подобно двум спелым сливам,— монотонно бубнил за спиной купец.

Лонг перевел дух. Ну конечно, с той минуты, как Оле спустился вниз, он перестал быть собой. А может быть, это и вовсе не Оле. а просто эхо собственных мыслей Лонга. Ведь доспехи погибли, и значит, мысли Лонга так же обнажены перед Миром, как и его грудь.

Конь поскакал в гору. На пыльной дороге впереди четко отпечатались следы ушедшего Оле.

Замок Лонга, как и полагается замку, стоял на скале. Дорога спиралью поднималась к воротам, перекрытым поднятым мостом. Узкие бойницы светились теплым электрическим светом. Обычно свет по вечерам зажигал Труддум, так что сегодня Лонг ожидал, что дом встретит его темной пустотой. Лучи из окон смутили его.

56