Техника - молодёжи 1997-06, страница 62

НА ГРАНИ ЗНАНИЯ И ВЕРЫ

ЗАГУБЛЕННЫЙ ХУТОР

Читатели «ТМ», наверняка, помнят автора двух материалов — «Парапсихология в современной Германии» (№ 11 за 1993 г.) и «Живет ли душа после смерти?» (№ 11 за 1995 г.). Сегодня публикуем его новые статьи, касающиеся двух сторон нашего бытия — зла и добра.

Это рассказ я услышал в Минске незадолго до освобождения его советскими войсками весной 1944 г. Город утопал в грязи, шел мокрый снег, редкие прохожие спешили домой до наступления комендантского часа. Возле дома, в котором я жил, два брата, вечно пьяные, держали довольно уютную закусочную, куда я и направился с целью поужинать и, главное, посидеть в теплом помещении перед тем как ложиться спать в нетопленной комнате. Почти все столики были заняты, братья-хозяева шныряли между ними с тарелками и стаканами, туман табачного дыма, смешанного с алкогольными парами, висел над шумными гостями.

Не успел я попривь кнуть к обстановке, как ко мне подсел мужчина неопределенного возраста — с черной повязкой на левом глазу, в порванном кожушке и стоптанных грязных сапогах. «Иван», — представился он, и мы заказали что-то вроде ужина и по с акану самогона. В Белоруссии тогда пили самогон только стаканами: он был немного слабее водки, часто сильно вонял сивухой, но от него на другой день не болела голова.

Выпив, мы раз! оворились. Иван приехал из маленького села в районе Пинска на заработки. Он — гармонист, хочет играть в каком-нибудь ресторане, даже у немцев, гармошку оставил у друга. Я не стал дальше расспрашивать. Может, он партизанский разведчик или прос го спекулянт, каких тогда было немало в Минске, но все же полюбопытствовал, где он потерял глаз.

— Долгая история, — отмахнулся Иван, — да ты и не поверишь.

— Почему ж не поверю? Идет война... Да и до нее всякое бывало...

— Конечно, бывало, — согласился он, — а в нечистую силу веришь?

Надо сказать, я всегда интересовался таинственными и необъяснимыми явлениями и теперь почувствовал, что услышу интересную историю. Нужно было только не спугнуть собеседника.

— В какие-то силы верю, но чтобы они выбивали глаз?.. Уж это ты должен рассказать!

— А еще пару стаканчиков закажешь? Твоя выпивка — мой рассказ!

— Идет! Только не очень-то ври!

— Ну так вот, слушай. Наше село стоит на речке Ясельде, севернее Пинска. Кругом дремучие леса, болота. Всякой живности в лесах, да рыбы в речке хоть отбавляй... У вас тогда была коллективизация, чистки, а у нас тишь да гладь, да Божья благодать. Пока вы нас не «освободили».

Вот только скука... Хотя я и не очень-то скучал. Сам знаешь, гармонист — первый парень на деревне. Хлопцы угощают, девчата так на шею и вешаются. Да к горилке я здорово пристрастился. Батька давно умер, а мать поворчит-поворчит, а там и опохмелиться приготовит...

Однажды я проспал почти целый день, мать ушла к соседям. Проснувшись, выхожу на околицу и раздумываю, куда бы податься. Уже стемнело, люди вернулись с поля, скот загнали в хлева, тишина... Вдруг ко мне подходит мужик незнакомый. Весь зарос черной бородой, да и лицо какое-то темное — то ли смуглое, то ли грязное, лишь глаза белками сверкают.

— Собирайся, Иван, сыграешь на свадьбе! Обижен не будешь!

— [де свадьба? Куда ехать?

— На хутор! Садись! Еще раз говорю: не пожалеешь!

Владимир ФЛЕРОВ, доктор медицины г.Франкфурт-на-Майне (ФРГ)

Тут только я заметил совсем рядом телегу, запряженную большой черной лошадью. Пришлось сесть на козлы, черный мужик щелкнул кнутом, дернул вожжи, и лошадь потрусила в направлении леса. Вначале мы ехали по какой-то, видимо, давно не езжен-ной дороге, давя мелкие деревца и папоротники. Лес по бокам становился все гуще, потом деревья поредели, появился узкий серп стареющего месяца. В его свете поблескивали лужицы, дорога давно исчезла, мы ехали по мхам и кустарникам. Наконец, под копытами лошади заплескалась вода.

— Да ты что — сказился? В болото же прешь! — закричал я.

— Не бойся, дорогу знаю! Мы уже близко! — рыкнул возница, и действительно, за небольшой березовой рощицей появилась группа крестьянских хат. Мужик завел меня в одну из них, и я увидел свадебную компа-

«Бесы». Рис. Виктора КОРОЛЬКОВА.

нию. Огромный стол занимал почти всю комнату. Во главе его сидели жених с невестой, кругом уже изрядно выпившие гости.

«А попа-то нет, — подумал я, — у нас, в православных деревнях, священник всегда был главным гостем на свадьбе». Но мне не дали оглядеться: почти насильно влили большущий стакан самогона, всунули гармошку и заставили играть. Мне наливали стакан за стаканом, и я играл и играл. Гости были незнакомы, лица их — как-то туманны. Только невеста Нюрка была из нашего села. Но почему-то она выглядела печально.

Время от времени гости выходили в соседнюю комнату и быстро возвращались оттуда, причесывая мокрые волосы. И я решил освежить тяжелую от алкоголя голову. В маленькой комнатке действительно стояло ведро с водой. Я опустил туда руку и только успел намочить левую сторону лица, как ко мне подскочил знакомый возница, отдернул меня от ведра.

— Эта вода не для тебя! — рявкнул он, вывел меня во двор и подвел к стоящей кадке,— Вот здесь и мочи свою голову!

Немножко протрезвев, я вернулся к свадебной компании. Что-то странное произошло со мной — глаза будто прояснились. Комната показалась грязной, запущенной, икон на стене не было. А гости словно потемнели или посинели. Веселые возгласы и пение сменились угрюмым завыванием и всхлипыванием. Сама Нюрка остекленевши

ми глазами смотрела на веревочную петлю в ее руках. Я недоуменно обернулся к соседу и вдруг узнал в нем недавно умершего парня из соседнего села.

— Ты же умер, чего здесь делаешь? — невольно вырвалось у меня.

— А ты, дурень, напился и мелешь пустое! — недовольно ответил он и налил мне новый стакан.

Полупьяный, полуоцепеневший от страха, я уже не мог играть и сццел, уронив голову на стол.

— Пора домой, скоро светать начнет, — сказал мне черный мужик, который, видимо, был здесь хозяином. Он бесцеремонно вывел меня из-за стола, бросил на дно телеги, и мы снова углубились в лес. Спал ли я или был в забытьи, но пришел в себя только когда возница вытащил меня из телеги возле калитки нашего двора.

— Это тебе за труды, — и он сунул мне в карман толстую пачку ассигнаций.

— А где мы были? Как называется ваш хутор? — спросил я.

— А Загубленный хутор. Может, и ты когда-либо попадешь к нам! — был ответ. Собираясь с мыслями, я хотел спросить еще что-то, но ни мужика, ни телеги уже не было. Едва добравшись до кровати, я свалился, как подкошенный, и проспал до следующего вечера.

— [Де это ты всю ночь шлялся и так набрался? — разбудила меня мать.

— На свадьбе.

— Какая ж свадьба? Нигде в окрестности свадеб не было!

— Нюрка вышла замуж, разве ты не знаешь?

— Нюрка удавилась сегодня ночью! — в ужасе воскликнула мать и начала креститься.

Я полез в карман куртки, где должны были лежать деньги. Но обнаружил лишь пачку сложенных один к другому кленовых листьев.

Сколько я потом ни расспрашивал о странном мужике и Загубленном хуторе, никто ничего не знал. Я уже стал приписывать этот случай алкогольному бреду, тем более, что после той ночи запил еще пуще. На сердце у меня был страх и необъяснимая тоска. Но постепенно все забылось.

Прошло несколько месяцев. В нашем селе праздновали свадьбу. Я никогда не был особенно религиозным, но в тот день пошел в нашу маленькую церквушку. Она была полна народа, так как невеста приехала, кажется, из самого Пинска. Я стоял в последнем ряду, сонный и равнодушный. И вдруг увидел ого черного возницу, которого считал порождением моего бреда. Он ходил между молящимися. То толкнет какого-либо мужика, то ущипнет бабу. Но его никто как будто и не видел. Тем не менее люди начинали переругиваться между собой и отвлекаться от богослужения.

— Ты что тут делаешь? Чего будоражишь собравшихся и мешаешь им молиться? — крикнул я ему.

— А, так ты меня видишь? — прошипел он в ответ и взглянул на меня пристально и злобно. — Ну, теперь не будешь видеть! — Развернулся и хлобыстнул меня по левому глазу с такой силой, что я грохнулся на пол без сознания. Очнулся только в глазном отделении Пинской больницы. Но спасти мой глаз врачи не смогли; с тех пор и ношу эту черную повязку.

Хочешь верь, хочешь — нет. Но не желаю тебе попасть на Загубленный хутор и познакомиться с его хозяином! — сказал Иван и допил последний стакан самогона. □