Техника - молодёжи 1998-07, страница 59

банкнот, урчание автомобилей, автоматные очереди, церковные песнопения и множество других звуков, которым не подбиралось определение и уподобление.

И наконец, Владимир Михайлович разом провалился в мягкую темноту; он наощупь двигался; неоднократно натыкаясь телом на неодушевленные предметы, пока, увидев слабо брезживший "свет в конце туннеля", не вышел на относительно свободную площадку, оказавшуюся гранитным настилом комнаты. Что это — может, гостиная убежища новорусского? Увы: когда он, открыв железную дверь, вышел наружу — выяснилось, из кирпичной сторожки, стоявшей одиноко на развилке грунтовых дорог, скудно посыпанных гравием.

Позади сторожки и на некотором удалении от нее с остальных трех сторон стоял смешанный редкий лес. Царило безмолвие и странная полутемнота, когда неясно: то ли еще не рассвело, то ли окончательно не стемнело.

11

Приглядевшись, Владимир Михайлович содрогнулся: все пространство перед ним занимало кладбище, уставленное, словно шахматная доска фигурами, могильными памятниками различной высоты и конфигурации: большинство их напоминало собой небольшой каменный парус, на котором посредине белело бельмом керамическая фотография погребенного, а ниже смутно просматривались даты рождения и смерти; было немало пустотелых металлических пирамидок, увенчанных пятиконечной звездой или православным крестом; изредка мелькал приваренный к верхнему штырю полумесяц; встречались богатые стеллы из хорошего мрамора, исписанные золотом, и простые деревянные распятия, ладно срубленные из крепких пахучих брусков.

Владимир Михайлович каким-то наитием осознал и узнал кладбище на окраине города П., где в разное время и в разных местах были похоронены многочисленные его родственники, и куда он с двоюродными братьями и сестрами бегал порой по родительским дням вместе с взрослыми, а то и просто так один из детского любопытства и свободного времени.

Припоминая, правда, уже довольно смутно, флигель на Тверском бульваре, темнокожую гидшу с загадочным значком на лацкане пиджака, подземный лифт и свой бег в темноте между экспонатами странной коллекции, Владимир Михайлович вдруг догадался: то был сигнал прихотливой судьбы, ретро- и перспектива вещественных вех его жизни, завершаемая репетицией его же собственных похорон; и осколки разрушенного сна задели невидимый нерв воображения, телепатически предсказав в ускользающем мареве фантасмагорического блаженства вполне реальные события — еще предстояло и прощание с родителями, и горевание с родственниками.

Город детства властно открывал свои безжалостные объятия. И ничего, что он еще раз вынырнул из этих цепких спеленываний, ускользнул из костоломных тисков предначертанного и вероятного. Когда-нибудь он в очередной раз поскользнется и не сумеет встать, не сможет продолжить сумрачный бег, и створки очередного лифта гильотинно сожмутся в последний раз, не позволив проснуться.

Гордин, как былинный богатырь перед Алатырь-камнем, задумался: идти прямо или в стороны, и уверенно пошел налево. Буквально через сто метров он увидел свеженасыпанную могилу с традиционной пирамидкой, увенчанной крестом и табличкой. Несколько венков от родных и близких удостоверяли недавние похороны.

Владимир Михайлович всмотрелся. Насыпь казалась прозрачной. Могила была вырыта на совесть, метра на два глубиной. Глина лежала чешуйчатыми влажноватыми пластами, но дно могилы было, к счастью, сухим. Гроб стоял ровно. Покойный был одет в импортный темно-синий костюм. Обут в импортные же коричневые туфли... Но он был без головы!

Владимир Михайлович вздрогнул и огляделся: вокруг сновали полупрозрачные светящиеся зеленоватым отливом фигуры, в которых он с ужасом узнавал полузабытых родственников — двоюродных братьев, сестер, тетку, дядьев, дедушку Григория Павловича, причем жестикуляция их была более активной, нежели жужжание голосов.

Внезапно, на несколько мгновений, кладбищенское пространство преобразилось, его черно-серая шахматная поверхность приобрела багрово-черную расцветку, словно откуда-то издалека брызнули лучи то ли раннего рассвета, то ли стремительно угасавшего позднего заката, а возможно, и просто мощный прожектор высветил арену ритуальных прощаний.

Лес будто отступил, деревья съежились, а сторожка стала напоминать невысокую пирамиду, возле которой, на некотором удалении от нее, левитировала в жутком танце почти полностью обнаженная пара: "накачанный" мужчина в одноразовом противогазе и женщина-вамп в таком же наморднике, делавшем ее похожей на мультяшного слоненка, если бы похотливо раскинутые ноги недвусмысленно не указывали бы на исход танцевального действа.

Багровые лучи высветили и некий предмет, похожий на вывернутый кровавый мешок, парящий на небольшой высоте. Он приблизился — и Гордин увидел почти рядом с собой гигантское летающее блюдо, на котором покоилась отрубленная голова с широко раскрытыми глазами и искаженным последней гримасой невыносимой боли ртом. Небольшая бородка прикрывала разрубленную шею, смято чернея на глазурированной поверхности парящего блюда.

"Кого же она напоминает, чья это голова? — мучительно гадал Гордин, и вдруг его осенило — Господи, да она моя! Это же я безголовый, собственной персоной!".

Ветер шумел в ушах, точнее два противоположных воздушных потока обтекали его с двух сторон. Все обширное пространство преображенного кладбища было окружено частоколом знаменных древков, на которых летели в противоположных направлениях багровые полотнища, напоминая об утраченной державе.

12

Гордин не то, чтобы испугался, но как-то перегорел, словно электрическая лампочка, резко и внезапно вырубившись в полную невменяху.

И уже его несли почему-то сестра с зятем, жившие на Западной Украине, вернее, не несли, а тащили волоком почти бесчувственное тело, как мясники свежезаколотую свинью, деловито переговариваясь между собой.

Зять повторял, что жить Гордин будет определенно, хотя ушибы непременно дадут себя знать. Сестра выказывала некоторое сочувствие, в то же время собираясь воткнуть ему не то наркотик, не то болеутоляющее. И совсем далеко, непонятно зачем, упрашивали их о пощаде заплаканные родители.

Владимир Михайлович воспринимал эти странные признаки другой жизни вполне индифферентно, он был готов к любой пытке, к похищению, к долгому подвальному заточению, и даже усекновение конечности было бы сейчас для него безболезненно и безразлично.

13

Очнувшись, Владимир Михайлович посмотрел на часы. Стрелки "Славы" показывали час пополудни с минутами. Посещение кладбища казалось Гордину то ли сном, то ли вымыслом, то ли сном во сне, сном в квадрате. И замершие на всякий случай деревья, и памятники, и свежевскопанная грядка могилы, видимо, силились сообщить ему нечто крайне важное.

Подобно набоковскому герою, посетившему почти такой же музей, он стал поспешно раздеваться, возбужденно выворачивать карманы брюк и пиджака, рвать и выбрасывать опасные бумаги, письмо от дочери, собиравшейся в Париж, доллары, давно разрешенные к употреблению и не утратившие свой оптимистический цвет, импортные сигареты и прочую чепуху, словом, ту самую чужеземную чешую, которую необходимо сдирать и уничтожать на всякий случай — а прежде всего, дабы не компрометировать себя пусть и неумелыми занятиями спекуляцией-бизнесом в нынешнюю смутную эпоху; и хотя его еще трясло от не совсем изжитых переживаний, держался он молодцом.

Освободясь от одежды, Владимир Михайлович прошествовал в ванную. Босые ноги приятно холодил кафель.

Гордин пустил воду. Выдавил в колпачок шампунь для ванны "Зеленое яблоко", кстати, духовно плюнув на фармазонов, приватизировавших и этот национальный фрукт. Забрался в эмалированный гроб и вытянул поудобнее ноги. "Только крышки не хватает, а так уютная домовина", — подумал он, прикрывая

Вода шумела сноровисто, будто кровь в склерозированных артериях. Капли звуков, словно мелкий дождь, скользили по внешней стороне сознания, не пробивая броню размышлений. Будущее было пугающим: обостряющаяся гражданская рознь с забастовками; всплеск бесовщины, пошлости и насилия; назревающая конфронтация с ближне-дальним зарубежьем; схватка толстосумов за новый передел народного добра; неумолимо грозящая безработица с беготней за хлебом насущным...

14

И тут он услышал:

"Приглашаются только мужчины старше пятидесяти лет...

Благодарим за внимание".

.........................заварил погуще растворимый кофе (без всякого молока), выпил, оделся и вышел навстречу судьбе.

15

И тут он услышал:

"Приглашаются только..."...

16-666

Господи, неужели это никогда не кончится?... ■

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 7 9 8

ШЯ