РОЖДЕНИЯ А. С. ПУШКИНА

PACKRACH М

ПУШКИНСКИЕ СТРОКИ

Для завсегдатаев дискотек сочетание музыки и цвета — вещь обыкновенная. q А вот любители изящной словесности немало удивятся, узнав о попытке синтеза поэтического слова и сценического света, предпринятой в 30-е гг. ^s XX столетия. Свои соображения на этот счет высказывает академик Международной академии информатиза-I— ции ООН, академик Академии космонавтики имени К.Э. Циолковского, вице-президент Академии витасофии i,i Лев Николаевич МЕЛЬНИКОВ.

МУЗЫКА ЦВЕТА

И луч свой угасила За облаком луна.

А. С. Пушкин. «Фавн и пастушка»

■

Музыку я разъял как труп.

А. С. Пушкин. «Моцарт и Сальери»

о

Глубинную связь звука и цвета интуитивно понимали наши предки, со временем она о получила экспериментальное подтверждение. Теперь мы знаем, что в основе сочетания цвета с музыкальными и поэтическими ^ образами лежат не только эстетические представления людей, но и психофизиологические механизмы совместной работы их органов чувств. Один из них — механизм синестезии (от греч. синестезис — соощуще-ние), объединяющий на подсознательном ___ уровне информацию от различных источников в более или менее целостную картину.

Существование подобного механизма подтверждается многими примерами из повседневной жизни. Действительно, каждый знает, что цвет может казаться теплым или холодным, запах — сладким, слово — едким. Эта особенность нашей психики отразилась и в искусстве. Самый известный пример — симфоническая поэма А.Н. Скрябина «Прометей», созданная в 1910 г. Стоит вспомнить и сценические постановки 1920 — 30 гг. в России, в которых цветовые эффекты сочетались с танцем, поэзией, архитектурой, даже с подбором источаемых ароматов. В кино внедрение цвета в черно-белый кадр тоже играло на первых порах роль редкостного по выразительности эффекта.

Одну из первых попыток «повенчать» сценический свет и звучащее слово предпринял в 30-х гг. советский художник и искусствовед Г.И. Гидони (1895 — 1942).

Однажды в букинистическом магазине — настоящей «лавке древностей» я приобрел тоненькую брошюру. Изданная в 1933 году небольшим тиражом, она содержала одно-единственное произведение А.С. Пушкина — его раннюю поэму-пастораль «Фавн и пастушка». Текст сопровождали гравюры Г.И. Гидони.

Этот раритет привлек мое внимание странным набором текста. Рядом со стихотворными строчками размещались какие-то непонятные значки. Разобравшись, я понял, что передо мной... зашифрованная запись партии цветового пульта! (Подробнее см. в моей заметке в «ТМ», № 3 за 1986 г.) Решив сопровождать цветом не только музыку, но и стихи, Гидони сконструировал пульт управления цветом и придумал к нему специальные значки — нотацию. Каждому поэтическому образу (но не слову!) присваивался определенный цвет или оттенок.

Но каким образом из игры красок выстраивалась сопровождающая стихи цветовая партия? Никаких упоминаний об этом в изданиях тех лет я не нашел. Единственным «руководством» была сама эта книжечка. В предисловии к поэме читаем: «Свето-цветовая партия Г.И. Гидони. Исполняется по свето-цветовому пульту Г.И. Гидони на светооркестровых, малых аппаратах... изобретения и конструкции Г.И. Гидони... Цифры римской нумерации — смены интенсивности света по свето-цветовому пульту Г.И. Гидони. Цифры арабской нумерации — смены цветов. Скобки (лиги), связывающие римские цифры, указывают движение, нарастание или ослабление цвета по реостатам. Время — темп исполнения — устанавливается режиссурой» (с. 56, рис. 1).

Отсюда понятно, что в цветовой партии происходило изменение самого цвета и/или его интенсивности. Нет никаких указаний на смену форм. Скорее всего, подобный «аскетизм» по отношению к поэзии вполне оправдан: слишком сложный дополнительный «раздражитель» может отвлечь от основного, то есть... от самого текста. Поэтому достаточно создать зыбкую, воспринимаемую попутно, цветовую «атмосферу». Если же к ней добавить изменение формы цветовых пятен и сполохов, мы получим то, что великий русский физиолог И.П. Павлов называл «сшибкой». Она происходит при конкуренции двух или более одинаково значимых для индивида физиологических (или психологических) раздражителей. Одновременно реагировать на них невозможно, выбор — исключен (сила раздражителей

одинакова), и вместо приятных ощущений у воспринимающего наступает нервный срыв. В данном случае конкурировать будут звучащее слово и сложные цветовые формы. Потому-то Гидони обошелся без них. Но он предполагал сопровождать цвето-поэтическое представление еще и танцем (или пантомимой), о чем свидетельствуют приведенные в брошюре гравюры — ориентировочные наброски к постановке.

Итак, цвет как новый аккомпанемент слов. На мой взгляд — вполне плодотворная идея. Она легко осуществима в любом театре или зале филармонии. Даже в клубе (если они еще остались). Вот открывается занавес и на сцене возникают...

«ФАВН И ПАСТУШКА»

Вначале замечу: система Гидони, а соответственно, и «цветовое прочтение» им стихов Пушкина, возможно, так бы и канули в Лету, если бы сорок лет спустя киевский художник и светомузыкант Ф.И. Юрьев не расшифровал коды пульта Г.И. Гидони. Схема цветового пульта приведена в книге Юрьева «Музыка света» (Киев, Музычна Украина, 1971 г.). Цвета палитры Гидони сведены Юрьевым в таблицу (с. 56, рис. 2). Только благодаря ему мы и можем судить о цветовом сопровождении стихов Пушкина, которое сочинил Г.И. Гидони (ибо тот не оставил ключа для расшифровки римских и арабских цифр, приведенных в его брошюре).

Основываясь на интерпретации Ф.И. Юрьева, попробуем понять, как Гидони видел образы поэта в цвете.

Читаем стихи первой картины пушкинской пасторали: С пятнадцатой весною, Как лилия с зарею, Красавица цветет; И томное дыханье, И взоров томный свет, И груди трепетанье, И розы нежный цвет— Все юность изменяет Пушкин несколькими штрихами, с применением цветовых характеристик, набрасывает «портрет юности». Как же понимает эти строки художник?

Обратимся к партитуре и раскроем смысл цифровых обозначений (с. 56, рис. 1). Для характеристики первой части картины выбран нежно-розовый цвет, помеченный арабской цифрой 5 и римской V Цветовой тон не меняется, яркость — тоже. Это, полагаю, как нельзя лучше соответствует не ведающей сомнений юности. Заметим, что исходно цифра 5 — оранжево-красный цветовой тон, но его яркость — V, то есть он сильно «разбелен», а потому неизбежно должен стать нежно-розовым.

Психологический перелом происходит на середине первой картины. Пастушка встре-

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 6 9 9

20