Техника - молодёжи 2004-10, страница 48
прислушивался к ответам. Он просто пытался помочь им забыть о том, что они позируют. Но ответ на ЭТОТ вопрос он хотел услышать, поэтому переспросил: - Как? - Кто как хочет, - повторила она. - А как тебя называла мама? Она опять ответила, и он опять не расслышал. - Понятно, - солгал он. - А я буду называть тебя Леной. Согласна? Она была согласна. Во всяком случае, возражать не стала. - Ты замечательно позируешь, Лена, - сказал он, отметив, что она действительно стоит почти неподвижно, очень хорошо стоит, не напрягаясь и нисколько не стесняясь своей наготы. - Ты позируешь, как профессиональная натурщица... Ты работала натурщицей? Лена ответила - не то «конечно», не то «немножко», -и он спросил, когда и у кого именно... Всё было в порядке. Алексей спрашивал, Лена вспоминала, он не слушал. Всё было в полном порядке. Алексей вдруг понял, что на этот раз у него всё получится. Он даже ощутил некоторое сожаление, что минут через сорок, самое большее через час не останется никакой загадки. Он наконец увидел платье у нее в ногах и понял, что никакое это не платье, а волна. Набежавшая на берег волна с живыми белыми бурунчиками. Морская пена. Яркое и жаркое тропическое солнце. Кипр. Лодыжки у Лены еще влажные и поблескивают, а от коленей и выше ноги уже сухие, на левом бедре - белое пятнышко соли. Он увидел весь ее мягкий расслабленный силуэт и быстро, чтобы не потерять, схватил его несколькими длинными штрихами... - Гуляем, братки! - возгласил Илья Сергеевич, ударом плеча распахнув дверь офиса, и от его густого твердого баса слегка задребезжали импортные жалюзи на окнах с витражами. Твердо попирая ботинками древний лиственничный паркет, шеф прошел к своему столу, на ходу выуживая из внутреннего кармана портсигар, уронил на пол портфель, устало рухнул сам в широченное мягкое кресло и с кряхтеньем, помогая себе руками, водрузил ноги на столешницу - в аккурат между телефоном-ком-байном партийно-советских времен и хрупкой клавиатурой своей персоналки. - А повод? - строго вопросил Георгич, якобы отрываясь от якобы срочной спецификации на форточную фурнитуру. - Такого повода у нас еще не было и не скоро предвидится, -успокоил его шеф. - Сто семьдесят квадратов до конца месяца! - С предоплатой? - озаботилась Таисия Павловна. - А то! - шеф снова полез за пазуху и выложил на край стола измятый тетрадный листок. Потом, кряхтя, нагнулся за портфелем и выгреб из него несколько обандероленных пачек. - Списочек я подкорректировал, - сообщил он. - Вы уж, Таисия Павловна, сами сообразите, как это оформить, чтобы людям побольше, а государству поменьше... Но это потом, а сначала, пока я не передумал, - по конвертикам, лады? Победительно улыбаясь, он сильно продул «беломори-ну», сунул ее в уголок твердогубого рта и, всем корпусом повернувшись к двери (подошвы сорок шестого размера, сдвинувшись, едва не сокрушили клавиатуру), призывно махнул рукой. В дверях стоял и символически шаркал ногами о коврик Тимофей Крепкодатый - личный шофер и телохранитель шефа, он же слесарь-ремонтник, он же сварщик, плотник, электрик, бетонщик и однажды даже печник -архинужный человек и на объекте, и в офисе, повидавший всё и умеющий многое. Время универсалов... В настоящий момент Тимофей исполнял обязанности Санта-Клауса. Под правой мышкой он держал картонный ящик с торчащими из него горлышками бутылок, а в левой руке - объемистый полупрозрачный пакет с запаянными в пластик деликатесами. - Изюмительно, Илья Сергеевич! - произнес Тимофей, весело и в то же время цепко оглядывая зал жутковато- прозрачными отчаянными глазами. - Я уж думал, тут столы сдвинуты и стаканы расставлены - а им водки не надо, работу давай! Ну шо, так и будем сидеть? Алексей свернул срамную картинку на мониторе и занялся настройкой аудиосистемы и подбором музыкального сопровождения предстоящей оргии, ибо не пристало ему, ведущему специалисту по рекламе, сидевшему ошую шефа, таскать тяжести. Вот пожрать, наконец, не мешало бы, поэтому он с удовольствием поможет Люсе-Лолите соорудить бутерброды. Самыми скучными и бестолковыми были вот эти минуты перед началом пьянки. Когда все стремятся к одной цели и мешают друг другу, потому что каждый занят своим. Жека озабочен выстроить три разновысоких стола по ранжиру - словно плясать на них собирается, а не пить за ними. Георгич перетирает до прозрачности наличную посуду и вычисляет оптимальные дозы - можно подумать, что его расчетами кто-то будет руководствоваться. Непьющий (потому что опять на колесах) Тимофей Крепкодатый обставляет себя тониками и мясом. Таисия Павловна, охая и вздыхая, разрывается между сервировкой и необходимостью переписать набело исчерканную ведомость, которая опять не соответствует списку, только что утвержденному шефом. А молодой Виталик вновь порывается сбегать в книгохранилище за девочками, тем самым оскорбляя чувства Таисии Павловны, чью необъятную талию он в конце концов и будет обнимать в медленном танго. Пригласить на танец Лизу-Лукрецию Алексей еще ни разу не решился - видимо, трепеща перед ее статусом секретаря-референта. И лишь сама Люся-Любаша никому не мешала - сновала тенью между буфетом, своим журнальным столиком и составным банкетным столом, разворачивала-резала-рас-кладывала, успела сунуть две тарелки в микроволновую печь, и на разных концах составного стола незаметно образовались две горы горячих бутербродов. Шеф тоже никому не мешал, сидел с ногами на столе в своем широченном кресле, попыхивал, прикрыв глаза, своей «беломориной» и даже, кажется, задремывал. А потом вдруг уставился на Алексея (как раз когда он развернул картинку из порносайта, чтобы посмотреть, сколько прокачалось и стоит ли сохранять) и потребовал: - А ну покажи! Алексей молча повернул к нему свой монитор, изображая лицом брезгливость и скуку. - Пакость, - прокомментировал увиденное шеф. -И вот это будет в моей рекламе? - Вряд ли, - сказал Алексей. - Разве что общие контуры, да и то намеком. Он поспешно повернул монитор обратно к себе экраном, но Тимофей успел заметить скабрезную картинку, и это многое определило в дальнейшем. Глаза Тимофея -острые, жутковато-прозрачные, цепкие - оживились не свойственным ему праздным любопытством, и он зачем-то оглянулся на Линду-Лауру. - Неужели ты ничего не можешь придумать без голой задницы? - спрашивал между тем Илья Сергеевич. - Могу, - отвечал Алексей. - Но вам не понравится. - А ты пробовал? - Четырежды, Илья Сергеевич. И все четыре варианта вы забраковали. Шеф промолчал. - Всё равно пакость, - сказал он наконец. - Что угодно, только не это. - Стереть? - с показной готовностью спросил Алексей. - Или на всякий случай сохранить? - Как хочешь. В наше время за хранение порнухи знаешь, что было? - В ваше время ее не столько хранили, сколько подбрасывали при арестах. Порнуху, Библию и Солженицына... Так стереть или нет? - Сам решай. Ты спец по рекламе, не я. - Тогда я сохраню. - решил Алексей. - Наши богатенькие клиенты часто и охотно смотрят эти картинки, - объяснил он. - И тем охотнее, чем они пакостнее. В рекламе ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 1 0' 2 0 0 4 46 |
