Юный техник 1970-06, страница 46

Первое, что я увидела на комбинате, — вагонетки, а в них пестрые влажные глыбы камня, рассыпавшиеся в разноцветную крупу. Это сильвинитовая руда, объяснили мне. Состоит она в основном из двух минералов: сильвина (природного хлористого калия) и галита, иначе — каменной соли (природного хлористого натрия).

Сильвин бывает яркий, красный, цвета августовского заката, а иногда — молочно-белый. Галит — буро-серый или сиреневый, синий. Дело в том, что калий радиоактивен, хотя и в незначительной степени. А под влиянием этой радиоактивности внутреннее строение поваренной соли изменяется, и она синеет. Поэтому там, где попадалась синяя поваренная соль, геологи уверенно искали калий.

Тонна хлористого калия, внесенная на один гектар почвы, повышает урожай любого вида зерновых на одну-две тонны, картофеля на 20—24 тонны. Но чтобы удобрения не погубили растений, нужно избавиться of каменной соли.

Как отделить калийную соль от натриевой? С повышением температуры растворимость хлористого натрия в воде остается примерно постоянной, а хлористого калия — возрастает. На этом и основана работа шнекового растворителя, где измельченную породу обрабатывают горячим щелоком — насыщенным раствором хлористого натрия. Зерна сильвина тают на глазах: мутнеют, обволакиваются «слезами» и исчезают. А галит выпадает в осадок.

Хлористый калий находится в щелоке. Здесь еще очень много примесей: и частицы глины, и неосевшие мелкие кристаллики поваренной соли. Когда смотришь в глазок шнекового растворителя, видишь бурую, с пеной, ки

пящую жидкость. После растворителя щелок проходит через отстойники и сгустители. В первых оседают примеси покрупнее, во вторых — помельче. Насыщенный раствор становится чистым и светлым.

Прозрачный щелок охлаждают и кристаллизуют, пропуская через вакуум-установки — охладительные башни. У этого процесса четырнадцать ступеней. На первой ступени температура держится в пределах 85—94°, а на последней — на уровне 18—32°. Кристаллы из раствора выпадают постепенно, и поэтому они сравнительно крупные — средний размер 0,2 мм. При таких кристаллах легче добиться, чтобы удобрение не слеживалось. Затем удобрение идет на сушку в центрифугу и сушильные барабаны. А щелок из отстойников, сгустителей и центрифуги возвращают обратно в шнековый растворитель — для обработки новой порции сильвинита. Но соль жадно поглощает влагу из воздуха и слеживается, превращаясь в глыбы.

Если" к тонне мелкокристаллического хлористого калия прибавить 150 г аминов, влага уже не превратит соль в камень.

На сильвинитовой фабрике мне рассказали об испытаниях опытно-промыш-ленного вакуум-кристаллизатора с принудительной циркуляцией. Показали на два стоявших в конце цеха высоких цилиндра с множеством смотровых окошечек и дверок, напоминающих печные. То, что здесь получают, с виду напоминает обыкновенную соль, только очень крупную. Это и есть крупнокристаллическая калийная соль. Удачно налаженное производство этой соли даст возможность отказаться от токсичных аминов и от сложных грануляционных установок.

Теперь известно, какой путь совершает сильвин,

превращаясь в калийное удобрение. А что же стало с галитом? Выпавший в осадок галит в калийном производстве — отходы. По ленточному конвейеру его вывозят в отвал. Вот откуда появились серые горы, которые видны из окна поезда. Но темнеют они со временем. По беленькому ручейку всегда можно определить, куда сегодня сбрасывали отходы.

На следующий день предстоял спуск в шахту. Мне раздобыли сапоги поменьше, поверх кофты я надела телогрейку, влезла в ватные штаны, кирзовые сапоги и рукавицы. Я пыталась возражать против этой ватной брони, но начальник участка Геннадий Владимирович Хожаев вежливо сказал: под землей от двух до семи градусов тепла.

Дали мне, как в гардеробе, два номерка: на одном было написано «спуск», на другом — «подъем». «Просто так» спуститься в шахту нельзя. Для этого надо специальное разрешение и «гид», если в шахту спускается непрофессионал. У шахтеров постоянные номерки, которые они отмечают в табеле в начале смены, а разовые дают «экскурсантам». Жетончик на «спуск» забрали, на «подъем» оставили, и когда я спотыкалась под землей (сапоги все-таки были велики), то судорожно лезла в карман телогрейки: не выпал, ли жетон?

...Клеть летит, как скоростной лифт. Спускаться приходится на глубину 280 м.

— Мы на горизонте 143 метра, — уточняет Хожаев, — 280 — это с поверхности земли, а 143 метра — это от уровня моря.

Вышли из клети. Я огляделась. Высокие грязновато-радужные своды. Светло. Тихо. Две линии узкоколейки. Где-то далеко слышен стук колес. И ни души. Все на своих рабочих местах.

Путь на шестой участок был долог.

44